Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография
Шрифт:
Благодаря тому, что «чижи» стали сотрудничать с «SoLyd Records», их кассеты и компакт-диски были размещены сразу во всех регионах — московская дистрибуция, всё было схвачено.
Личная встреча Гаврилова с «чижами» состоялась в телестудии на Шаболовке, где те записывались для новогодней «Программы А». Любитель джинсов и свободных свитеров, Гаврилов напоминал не «акулу шоу-бизнеса», а скорее остепенившегося хиппера. Тот факт, что они с Чижом оказались «пробитыми» битломанами, можно расценить как чистую лирику. Гораздо важнее, что музыканты, работавшие с Гавриловым, считали его одним из немногих боссов рекорд-бизнеса, кто честно выплачивает royalty — процент с продаж. На других московских лейблах эти цифры были предельно запутаны: сколько конкретно продано кассет и CD, в каком регионе, по какой цене — понять было практически невозможно.
«С “SoLyd Records” очень приятно работать, — говорил позже Чиж. — Налаженная машина. Время выхода пластинок и их тиражи — это, пожалуй, единственное, за чем я целенаправленно не слежу. Стараюсь не заморачиваться на эту тему, а то можно с ума сойти...»
Во время встречи Гаврилов подписал договор о выпуске альбома-концертника «Live», поскольку полностью готовый и уже сведенный «Перекресток» расчетливый Березовец решил пока попридержать.
Покупая концертник у молодой группы, «SoLyd Records», безусловно, рисковал. Но не больше, чем выпуская в том же году CD элитарной группы «Рада и Терновник», работавшей в странном стиле «psychodelic fatum». И даже если бы тираж «чижей» плохо разошелся, это не грозило лейблу полным банкротством.
В тонкости коммерческих переговоров Чиж сознательно не вникал.
— У меня наконец-то появился директор, на которого я мог совершенно спокойно перекладывать часть дел, совершенно о них не думая. Что мне оставалось — это играть. Больше я вообще ни о чем не думал. У нас была работа, мы выступали, что-то записывали. Время от времени я подписывал какие-то контракты. Я в жизни не подписывал контрактов!.. Я ставил свои закорючки на каждой странице — целых 18 листов. И раз всё получается, раз мы получаем какие-то деньги, значит Игорь тот человек, которому можно доверять. Если он считает, что сначала нужно выпустить «Лайв», а потом «Перекресток», значит это правильно. И я не лез. Мы сидели с пацанами и репетировали.
Журнал «FUZZ» писал: «Игорь Березовец — довольно противоречивая фигура в мире питерского шоу-бизнеса. И то, что он начал работать с Чижом, вызвало неадекватную реакцию в музыкальных и околомузыкальных кругах. Но, чтобы ни говорили, тандем Чиж — Березовец, на первый взгляд совершенно невозможный, сработал и, более того, активно прогрессирует».
После выхода «Live» один из рецензентов заметил, что «бурные аплодисменты между песнями кажутся чем-то лишним, как будто отдельно вписанными в промежутки». Он даже не подозревал, насколько близок к правде: «Live» действительно не был «живым концертом» — он был сыгран в студии «Мелодии», а шум зала сымитирован или наложен дабл-треком.
Идея записать «Live» как псевдоконцерт родилась у менеджмента по одной простой причине: настоящий концерт требовал много аппаратуры, а ее аренда сильно увеличивала расходы. К тому же в те годы как нечто действительно ценное воспринималась только студийная работа. Возможно, потому, что в России еще не сложилась традиция записи «лайвов», и туда попадала вся лажа, которую невольно допускают на концерте музыканты. Одним из первых концептуально живых отечественных альбомов стал «двойник» «Шабаш» группы «Алиса», записанный в октябре 1990-го на концерте в Лужниках. По мнению критиков, это одна из лучших работ «Алисы» и один из лучших концертных альбомов русского рока. Чтобы получилось нечто подобное, надо было сильно постараться. Но у «чижей» был сильный козырь — маэстро Морозов.
Процесс, по словам Чижа, выглядел следующим образом.
— Мы расположились на сцене. Сверху сидел в своей рубке Морозов, который нас записывал. В этом и был кайф: от первой до последней песни всё было сыграно как на концерте, вживую. Единственное, была наложена партия фортепиано, потому что я по времени не мог добежать до него и сыграть.
Чтобы сымитировать гул и крики толпы, в студии собрали всех жен, подруг и друзей. Они же хором проорали припев «Тайги». (Как съязвил позже один из рецензентов: «Сбылась-таки давняя чижовская мечта о создании хора “ветеранов рок-н-ролла”».)
Кругом тайга, а бурые медведи Осатанели — стало быть, весна! Лишь черный ворон надо мною бредит, Глоток свободы — как стакан вина.— Я пел «Тайгу» только на «квартирниках» или просто для друзей, — говорит Чиж. — В Харькове часто пел, парни ее очень любили. А записать — поддался уговорам Березовца.
Многие предупреждали, что, заигрывая с зэковской эстетикой, Чиж рискует стать звездой блат-рока. Но «Тайга» не была поклоном криминальной романтике «лихих девяностых» — ключевой там была фраза «Глоток свободы — как стакан вина». И если не по форме, то по настроению это был блюз («В России не было своей Миссисипи? Была. Имя ей — Колыма»). «На самом деле, “блюз” перевести как собственно “печаль” нельзя, — говорил Чиж, — потому что это все-таки множественное число, поэтому легче перевести как “страдания”. А страдания у нас в России — это не всегда мысли о неразделенной любви». В конце концов, когда Майк Науменко приехал в начале 1980-х на подпольный концерт в Москву, музыканты из богатой синтезаторной команды, «косившие» под импортный Space, потом с ухмылкой рассказывали: «Приехал уголовник из Питера и пел два часа под видом рок-музыки блатные песни!..»
Кроме «Тайги», в «Live» вошли еще две вещи, которые ранее нигде не издавались, — «Эволюция» и недавно сочиненная Чижом «Попутная». Их дополнили песни из альбомов «Буги-Харьков» и «Перекресток» («Ты был в этом городе первым», «Она не вышла замуж», «Дополнительный 38-й», «Hoochie Coochie Man», «Если»).
Весь альбом был записан за шесть часов, включая подключение аппаратуры, расстановку микрофонов и настройку инструментов. Еще четыре часа ушло на сведение, которое было простейшим: в одной вещи Чиж перепел вокал. В этих рекордных сроках есть признак шедевра. Гаврилов неслучайно называет «Live» одной из самых недооцененных работ Чижа: «Он страшно нравится мне до сих пор — и как сыгран, и как записан».
«Лайв» действительно излучал магию живого концерта. В этом была, безусловно, заслуга Морозова, который вообще немало потрудился, чтобы получить фирменный Chizh sound.
— Васильич тот человек, — говорит Чиж, — который очень удачно находил в музыке баланс между грязью и стерильностью. Мне неинтересно работать, как, допустим, Pink Floyd, — всё вылизано, как паркет. Мне гораздо интереснее с «грязью» — это влияние «блэков». Говорю после записи: «Я оставлю». Он: «Чувак, пожалеешь! Это слишком грязно... и не то что грязно, а как будто ты играть не умеешь. Давай переиграем. Потом спасибо скажешь». Или я сыграл, а он говорит: «Да, всё классно, всё гладко. Но ведь это не ты...»
Сразу после того, как определились перспективы работы с «SoLyd Records», Березовец попросил фотографа Валерия Потапова, уже поработавшего над пластинкой Чижа, оформить обложки двух альбомов — «Перекресток» и «Live».
Само слово «перекресток» уже навевало некие ассоциативные ряды: перекресток жизни, перекресток душ. В конце концов, можно было вспомнить слова БГ: «Рок, как и джаз, имеет в виду крест, или инь-ян, мистическое единение мужчины и женщины». Но обыгрывать перекресток в виде креста Потапову показалось банальным. Идея с пачкой «L&M» и надписью «Прости!» отпала из-за опасений, что табачный гигант Philip Morris потребует денег за использование своего торгового бренда. В итоге первый вариант обложки был решен изящно: чистое серебро, бабочка и гитарная струна.