Чиж. Рожден, чтобы играть
Шрифт:
Эта музыкальная «камасутра» продолжалась и во время работы над «Буги-Харьковом». Песня "Моя перестройка", например, была переделана до неузнаваемости: "Она просто как пластилин была, — говорит Чиж. — И в итоге первый вариант был самым кайфовым. Все остальные — просто говно".
Чиж не нашел в себе твердости, чтобы отстоять свои аранжировки: "Я лавировал, как мог. Музыкальными терминами сыпал: нет, ребята, давайте так не будем, потому что с точки зрения…". Но такая «деликатность» привела к тому, что он стал аккомпаниатором собственных песен (не самое лучшее амплуа для автора). Единственное, на чем он настоял — записать в своей версии «Дорогушу». Один из одиннадцати треков.
— А все остальные песни были пластилиновыми, — говорит Чиж. — "Чё вы там, парни, хотели? Хорошо, давайте!".
Впрочем, конфликт все равно случился. Но не с Пашей и Климом, а со студийным звукорежиссером.
— Стал я играть соло на аккордеоне в песне «Куры-гуси», — вспоминает Чиж, — и вдруг он заявляет, что тут должны быть, по его мнению, не такие ноты, а другие. Поначалу я был вежлив: "Нет, Володя, именно это я и хотел сыграть". Он: "Нет, эта нота здесь выпирает!". Ну, думаю, человек, наверное, врубается в то, что говорит. Начинаю общаться с ним на профессиональном языке: "Ну, она же разрешается счастливо, потому что эта нота повышенная, на третьей ступени…" — "Нет, я не могу это пропустить, потому что я должен под этим поставить свою подпись". Стоп, говорю, это моя песня, это я под ней ставлю свою подпись. К тебе вопрос один: хорошо ты записал или плохо. Он: "Нет, мне будет стыдно смотреть операторам в глаза". Видимо, своим знакомым, крутым киевским операторам… В общем, я психанул: "Ну меня на х**, забираю аккордеон, гитару и еду назад в Харьков. У него я писаться отказываюсь — напрочь, вообще и навсегда!..". Потом нас, правда, замирили.
Эта нервозная обстановка определила конечный результат. Тем более, что Чиж даже не пытался контролировать процесс звукозаписи: "Я этого не умел, в "Разных людях" это делали Клим и Павел. А я — записал песню и записал. Дальше мне уже было неинтересно".
Неудивительно, что, прослушивая готовые треки, Чиж был разочарован качеством саунда: картонно-стеклянные барабаны, плескучие гитарки; гулкий, как из колодца, вокал. Примерно так записывали на советском ТВ в середине 1970-х. Но гораздо хуже было то, что чересчур сложные аранжировки «гасили» песни, они не попадали в нерв. Редкие удачи вроде "Предпоследней политики" и «Дорогуши» не спасали общей картины.
"Если бы пластинка вышла в свое время, возможно, судьба группы была бы иной", — считает Чернецкий. Но упущенная рыба всегда кажется китом. Работу над альбомом была закончена в апреле 1991-го, когда Советский Союз уже трещал по всем швам. Реалии так быстро сменяли друг друга, что в строчке "Моя страна превращается во взвод люберов" неактуальных «люберов» пришлось заменить на «дураков». А в «Перестройке» Чиж уже просил познакомить его не "со своим депутатом", а "со своим президентом".
Даже если бы диск появился, как и планировалось, в июле 1991-го, до развала СССР оставалось чуть больше месяца. А вместе с гибелью империи теряли свою социальную остроту "Предпоследняя политика", "Моя перестройка, мама", "Я не хочу здесь больше жить".
Неблагоприятную роль в судьбе «Буги-Харькова» сыграло стечение обстоятельств — этот злой фактор постоянно преследовал «РЛ». Матрицу для печатания пластинок «Аудио-Украина» заказала в Болгарии. Туда отправили мастер-тэйп, и там он… бесследно исчез.
Наверное, только мистикой можно объяснить тот факт, что пластинки всех рок-групп, которые записывались на фирме «Аудио-Украина» до и после харьковчан, вышли в срок все до одной.
АПРЕЛЬ-МАЙ 1991: "ЭЙ, БРАТОК, ПОСОБИ!.."
"Благотворительность — всегда очень опасное дело. Я как эгоист могу помогать только тем людям, в которых слышу какой-то потенциал. Если я услышу — я помогу"
(Борис Гребенщиков).
Пока "Разные люди" записывали «Буги-Харьков», Чернецкому пришел ответ из западногерманского города Мемминген. Клиника Рудольфа Пархоффера была готова принять его на лечение. Однако немцы предупредили: операция по эндопротезированию обойдется в 60 тысяч дойчмарок. По тогдашнему курсу — почти миллион рублей. Совершенно запредельная, невообразимая сумма. Представителю советского "среднего класса" понадобилось бы, откладывая всё до копейки, зарабатывать её почти 300 лет.
Помощь, как ни странно, пришла с того же Запада. Однажды на пороге квартиры Чернецкого, словно булгаковский Воланд, появился иностранец: в длинном, до пят, кашемировом пальто, роскошном шарфе и лайковых перчатках. Этим «барином» был Жоэль Бастинер, французский продюсер "Воплей Видоплясова". (Его хорошо знали наши рокеры; он свободно говорил по-русски, а, главное, ему нравилось тусоваться в Советском Союзе). Когда «ВВ» приехали на гастроли в Харьков, француза привезли к Чернецкому общие знакомые.
— Пусть несколько ваших рок-групп дадут благотворительный концерт, — посоветовал опытный Бастинер, — а весь сбор перечислят на Сашин счет.
Идея выглядела привлекательно. Благотворительные концерты к тому времени перестали быть «ноу-хау» мира капитализма. Еще в мае 1986-го в московском спорткомплексе «Крылатское» состоялся (причем, с ведома и одобрения ЦК компартии) гала-концерт в фонд Чернобыля. Два года спустя по всей стране прокатилась волна концертов в помощь пострадавшим от землетрясения в Армении. Даже Харьковский рок-клуб перед тем, как закрыться из-за отсутствия помещения и перспектив серьезной работы, сумел провести в 1990-м фестивали "Рок для беженцев" и "Рок-Мемориал".
Но одно дело масштабная патриотическая акция, и совсем другое — помощь конкретному человеку. Было ясно, что в одиночку харьковчанам такое мероприятие не осилить. Просматривая свою записную книжку, Чернецкий наткнулся на телефон Светы Лосевой, фотографа Ленинградского рок-клуба и директора группы "Ноль".
— Саша тогда спросил: "Может быть, есть смысл поговорить о благотворительном концерте с БГ и Шевчуком?.." — вспоминает Лосева. — Чувствовалось, что хлопотать за себя ему страшно неудобно, но другого выхода у него просто нет…
Между тем в апреле в Минске, на стадионе «Динамо», должна была пройти международная акция "Музыканты мира — детям Чернобыля". Планировалось, что на одной сцене выступят «ДДТ», "БГ-бэнд", [71] "Машина времени", "Наутилус помпилиус" и английские панк-команды Echo and a Bunny-Men, China Crisis, Lindisfarne. На этот фестиваль Лосеву попросили привезти новосибирский "Калинов мост", с которым она крепко дружила. Это был хороший шанс и для "Разных людей" — перед тем, как просить о помощи Шевчука с Гребенщиковым, следовало показать себя.
71
Гребенщиков в результате трений с музыкантами «Аквариума» создал в апреле 1991-го новый коллектив, прозрачно названный «БГ-бэнд». Туда вошли Олег Сакмаров (флейта, гобой), Сергей Щураков (аккордеон, мандолина), Андрей Решетин (скрипка). В мае к бэнду присоединились бас-гитарист Сергей Березовой и ударник Петр Трощенков, игравшие ранее в "Аквариуме".