ЧК за работой
Шрифт:
Стырнэ, выше среднего роста, блондин, с устремленным куда-то в пространство взглядом, до крайности нервный, ежеминутно вскакивал со стула и, сделав несколько шагов, опять опускался на свой стул. Уколов, уже пожилой человек, среднего роста, широкоплечий, с упрямым бритым подбородком, с торчащими ежиком седеющими волосами, придающими лицу еще большее выражение упрямства, сидел неподвижно спокойно, склонившись над столом, и смотрел на бегающего по комнате Стырнэ. Я скромно сидел в стороне и улыбался, довольный присутствием в кругу моих начальников. Стырнэ, посмотрев на часы, сказал:
– Он должен быть здесь через пять минут. Повторяю, товарищи, нам чрезвычайно важно его завербовать, ибо мы тогда будем иметь возможность не только быть в курсе всей работы
Хотя консул и приглашен был на чай, стол был заставлен винами и закусками. После нескольких рюмок коньяку официальный тон разговора стал исчезать, и консул оживился.
– Расскажите, господин консул, что-нибудь интересное об Афганистане. Ведь это – такая таинственная для нас страна,- попросил я, подливая вина.
– Я должен сказать, что я по национальности не афганец, а таджик. Вы, вероятно, слышали, что афганцы относятся враждебно к таджикам, но мне тут повезло, мальчиком семи лет я был взят покойным эмиром Халла-ханом20 в Кабул и жил при дворе. Там я собственно и вырос. Затем эмир назначил меня консулом в ???эей, где я прожил три года. Нынешний эмир Амала-хан2' назначил меня генеральным консулом к вам в Ташкент. Вот и вся моя жизнь. Я не бывал в Европе и ничего не видел, кроме нашей страны, а у нас нет замечательных вещей, о которых я мог бы рассказать. Ни театров, ни синема и вообще никаких развлечений, как в Ташкенте,- рассказывал консул.
– Кстати,- спросил он меня,- кто была эта высокая женщина в вашей ложе в прошлый раз в театре?
– Это – одна из моих хороших знакомых,- ответил я.- А что она вам понравилась? Если хотите, я вас познакомлю с ней,- предложил я.
– Да, я с удовольствием познакомлюсь с ней,- ответил консул, и глаза его заблестели еще больше.
– Итак, господин консул,- начал Стырнэ после изрядного числа выпитых рюмок,- мы теперь с вами хорошие друзья. Вы знаете, что мы вообще любим афганский народ, который первый протянул руку большевикам, но дело в том, что за последнее время мы замечаем недружелюбные акты со стороны Афганистана. Так, например, басмачи, с которыми мы боремся, пользуются гостеприимством в Афганистане. Конечно, мы думаем, что это влияние англичан на некоторых членов вашего правительства, поэтому мы, считая вас нашим другом, хотели бы просить информировать нас о тех недружелюбных к нам распоряжениях, кои вам известны.
– А что вы можете мне предложить?- задал вопрос консул.
Мы переглянулись между собой, ибо вопрос был для нас неожиданным. Наконец Стырнэ решил идти в открытую.
– Смотря, что вы можете нам предложить. Скажите, в чем конкретно вы можете нам помочь, и, я надеюсь,- в условиях мы договоримся,- ответил Стырнэ.
– Я могу вас познакомить со всей секретной перепиской консульства и дам вам ключ к шифру между мною и Кабулом. Но взамен я прошу политической
Мы молчали. Что можно было ему ответить? Вопрос о праве убежища так же, как и вопрос о такой сумме, как 10 000 рублей золотом, мы были не в праве решать. Об этом нужно было просить разрешения высшей инстанции.
– Хорошо, мы обдумаем ваши предложения, и я думаю, что мы придем к соглашению,- ответил Стырнэ. Деловой разговор исчерпан. Побеседовав еще некорое время о разных мелочах, консул уехал. Опять мы остась одни. Стырнэ задумчив, Уколов по-прежнему невозмутим.
– Да, дело нелегкое достать такую уйму денег. Нужно будет вопрос согласовать с ЦК и с Наркоминделом, это займет недели две времени. Да и едва ли наши начальники согласятся на такую комбинацию. Однако посмотрим,- задумчиво сказал Стырнэ.- А вы, товарищ Агабеков, пока продолжайте агентурную разработку консульства, чтобы не терять даром времени,- обратился он ко мне.
Я сидел на конспиративной квартире с молодым таджиком, недавно приехавшим из Парижа. Это был мой тайный агент Хубан-шо, подружившийся с афганским консулом и информировавший нас о консульских делах. Хубан-шо был завербован отрядом особого отдела ГПУ. Там же ему преподали несколько лекций политической грамоты и зачислили членом коммунистической партии. Всего только три месяца, как он впервые в своей жизни спустился с горных вершин Гимала, приехав в Фергану, увидел поезд и автомобиль. свидетели рассказывали мне, что когда Хубан-шо увидел движущиеся деревянные дома-вагоны без всякой посторонней помощи, то этот коммунист – авангард мирового пролетариата – испугался и убежал со станции в горы. Его с трудом поймали, привели обратно объяснили, что тут нечистая сила ни при чем, а во всем виноват паровоз. Однако, несмотря на дикость, Хубан-шо обладал природным умом и сообразительностью, главное – он был хитер хитростью дикаря.
– Ну, как поживает твой сородич консул?- спросил я его.
– Ничего себе. Он ожидает вашего ответа на его предложение и удивляется, что так долго не имеет ответа. Сейчас в консульстве спокойно, дипломатические курьеры уехали, и консульство почти опустело,- докладывал он.
– Хубан-шо! Ты обещал принести мне план расположения консульских комнат и до сих пор не приносишь в чем дело?
– План у меня давно готов, товарищ Агабеков, но я не умею чертить,- ответил Хубан-шо смущенно.
– Так давай, ты будешь объяснять, а я начерчу,- предложил я. И мы подробно нанесли на бумагу план консульства.
– А что представляет из себя секретарь консула?- продолжал спрашивать я у Хубан-шо.
– Это пожилой афганец, который почти ничего не делает. У него имеется работа, лишь когда консульство готовит почту. Как только дипкурьеры уезжают, он свободен и редко бывает в консульстве.
– Где же он проводит время?
– Он живет с одной русской женщиной и почти все свободное время проводит у нее,- ответил Хубан-шо.
– Кто она такая?- спросил я.
– Не знаю. Она, кажется, портниха. Если нужно, я завтра узнаю о ней все подробности.
– Да, пожалуйста, завтра же узнай, кто эта женщина, где живет и, вообще, все подробности,- закончил я.
Прошло две недели. Уколов и я вновь собрались в кабинете у начальника КРО Стырнэ. Лицо его выражало явное недовольство.
– Ну, товарищи, как я и предвидел, по делу "Шапочка" нам отказали во всем. ЦК согласился отпустить на это дело только тысячу рублей золотом, но главное несчастье – с Наркоминделом, который категорически протестует против предоставления права убежища консулу. Уполнаркоминделом Михайлов назвал это дело авантюрой, которая может только испортить наши отношения с афганским правительством. Итак, в нашем распоряжении 1000 рублей. Я думаю,- можно предложить и червонцы. Может быть, он согласится. Как вы думаете?- обратился Стырнэ к нам.