Чоки-чок, или Рыцарь Прозрачного Кота
Шрифт:
Коридор был без ответвлений. Скоро он стал делать крутые повороты. Казалось даже, что он описывает кольца.
– По-моему, мы попали в хвост змея, – прошептал Ростик. – Говорят, он тянется на несколько километров. Извивается и делается все уже. Здесь почти никто не бывал.
Нельзя сказать, что Леше хотелось шагать в темном извилистом подземелье несколько километров. Тем более, что ничего интересного пока не обнаруживалось. Но сказать это он не решался.
А коридор и правда сузился. «Труба» стала такой небольшой в поперечнике, что перья на берете Ростика чиркали по своду.
Скоро каменная труба сделалась неровной. Порой – такой узкой, что приходилось лезть на четвереньках. Пролезешь, а потом можно встать и разогнуться – словно внутри бочки поперечником полтора метра.
– Это знаешь что такое? Это следы от позвонков на хвосте змея! – возбужденно объяснил Ростик. – Значит, змей на самом деле существовал! А потом испарился! Мы сделали историческое открытие! – И он опять опустился на четвереньки, чтобы пробраться к следующему «позвонку».
С фонариком в руке Ростик храбро лез впереди. На локтях и коленях. Шипы цеплялись за каменные стенки. Одно перо на берете отломилось. Леша подобрал его и сунул под рубашку. «Да, Ростик не то что я, он герой», – подумал Леша. И вспомнил Филимона с надписью «Герой» на бескозырке, в потрепанном красном костюме пажа. С дырами на коленях и локтях. И подумал, что у Ростика будут такие же дыры… Но случилось еще хуже: Ростик спиной зацепился за, острый каменный выступ и разодрал кожаную курточку от лопаток до поясницы.
Когда выбрались в просторный «позвонок», Леша осмотрел прореху и сказал с сочувствием:
– Влетит тебе от мамы…
Ростик закинул назад руки, пощупал дыру.
– Не влетит. У меня ведь нет мамы. А папа уплыл на корабле. Исследовать океан дальше острова Акватыква…
Леша виновато притих. Он-то думал, что в Астралии все счастливые, а тут вот какое дело… Ростик, видать, почувствовал Лешино смущение и сообщил беспечным тоном:
– Я живу сейчас у своего дядюшки, аптекаря Норуса Теодоруса. И у его жены. Они меня никогда не ругают, только жалеют… Иной раз даже сам себе готов уши надрать за всякие фокусы, а они лишь вздыхают и качают головами…
Леша сказал ворчливо:
– Качай не качай, а вон какая дырища… Зачем ты эту крокодилову кожу таскаешь на себе, когда такое тепло на улице…
– Ну… потому что полагается быть в придворной форме, раз я с тобой…
– Почему?!
– Я же… твой постоянный сопровождающий. Вроде как оруженосец…
«Вот тебе и на!» – расстроился Леша. И не удержался:
– А я-то думал…
– Что? – встревожился Ростик.
– Оруженосец – это ведь все равно что слуга. Ты же сам говорил, что кактусята быть оруженосцами не желают.
– Так это у бестолковых рыцарей, а не у тебя!
– Ну, все равно. Я думал, что мы…
– Что? – прошептал Ростик.
– Что мы друзья…
Ростик засопел, зацарапал башмаком камень.
– Я разве против? Я только думал… хочется ли тебе. Ты ведь ничего не говорил…
«Разве про это говорят…» – подумал Леша. Он положил руку на плечо Ростика. Рядом с шипастым валиком. Шепотом признался:
– У меня в классе никакая дружба не получалась. Не люблю,
– И я не люблю… По-моему, друзья – это те, кто всегда вместе, до конца. Никогда не бросают друг друга…
– Полезли дальше, – решительно сказал Леша. – Теперь моя очередь быть впереди, дай фонарик…
Скоро «позвонки» кончились. Узкий лаз извивался и делался все теснее. Леша понял, что дальше надо ползти на животе. «Но ведь змеиный хвост кончается, наверно, острием, – подумал он. – Не превращаться же нам в ужей…»
– Ай, – послышалось сзади.
– Что? – испугался Леша.
– Ты мне шпорой нос поцарапал.
– Я нечаянно…
– Да не сильно, не бойся… там, впереди, что-нибудь видно?
– Пока ничего… Ой, видно!
Лаз опять сделал короткий поворот. И больше не суживался. Метрах в пяти перед Лешей было квадратное, забранное решеткой оконце. В него пробивался дневной свет.
Леша, извиваясь угрем, торопливо полез вперед и прижал к решетке лицо.
Все, что угодно, ожидал он увидеть, но такое…
Знаменитый коллекционер графинных пробок Евсей Федотович Кубиков был безмерно изумлен, когда со звоном полетела на пол решетка, а за ней свалились в комнату двое мальчишек.
Один – в мушкетерских сапогах со шпорами, другой будто целиком из сказок братьев Гримм.
– Э-э… позвольте… Как это понимать? Вы откуда?.. Вы не ушиблись?
– Мы не ушиблись! Здрасьте! – дерзко сказал Леша, поднимаясь с пола. И Ростик встал с ним рядом.
– Ох, да это же Леша Пеночкин! – Евсей Федотыч вылез из кресла и растерянно затоптался. – Весьма рад… Но почему таким странным путем?
– Потому что это вовсе даже не вентиляция! И вы это прекрасно знаете! – заявил Леша. Он разговаривал так сурово оттого, что в нем сидела уверенная догадка. И обида за страну Астралию, которую он считал уже своей. И злая досада на коварного коллекционера Кубикова. Этой досадой и этой догадкой он еще там, в тесном лазе, поделился с Ростиком. И Ростик все понял. Тогда Леша и толкнул решетку…
– Признавайтесь, Евсей Федотыч! Ведь это вы стащили из подземной станции стеклянную свечу! Блестящий шарик с палочкой! Решили, что это тоже пробка для коллекции! Много лет назад!
Евсей Федотыч поймал на лету упавшие с носа очки и что-то попытался сказать. Потом сел в кресло и понурился.
– Никуда не денешься… Правду говорят, что рано или поздно наступает день, когда надо каяться в грехах.
–Это уж точно, – все так же сурово произнес Леша и постукал об пол каблуком со звонкой шпорой.
– Вы уж говорите про все, пожалуйста, сразу, – потребовал Ростик, хотя и не так уверенно.
– Придется, придется. От судьбы не уйдешь… – Евсей Федотыч развел руками в обвисших рукавах свитера. – Да, было такое… Вы садитесь, пожалуйста. А я расскажу, как это случилось. Поверьте, я сделал это не нарочно… То есть нарочно, однако по неразумению. Ведь мне было тогда примерно столько же лет, сколько вам… Нет-нет, я не хочу сказать, что в этом возрасте все безответственные и бестолковые. Вы – прекрасный пример тому, что это не так… Но я был именно безответственный и бестолковый…