Чокнутая будущая
Шрифт:
Вы бы отвернулись сейчас — ни к чему вам смотреть на потерянную женщину, плачущую в мужские шмотки. Это довольно жалкое зрелище.
Зазвонил телефон.
— Как Алеша? — яростно спросила Римма. — И ты еще смеешь спрашивать! Такой позор на весь город!
— При чем тут город? — растерялась я.
— Ты серьезно не знаешь? Как такое может быть? Я пришлю тебе ссылку.
Ссылку? Какую еще ссылку?
Похолодев, я рывком села, откинула волосы с лица и с наползающим ужасом кликнула по сообщению.
Это была страничка театра
«В последнее время исполнитель вялый и неубедительный, фальшь чувствуется в каждом слове, каждом жесте. Впрочем, неудивительно, что он не в форме: учитывая, что молодая жена внаглую ходит налево», — написал некий пользователь по имени Ваня Иванов.
И прикрепил фото. Оно было не слишком хорошего качества, но я разглядела: мы с Антоном целовались на фоне огромного панорамного окна.
Театр в торговом центре. Премьера. Межлестничье. Тусклое освещение.
Снято было сбоку и сверху, лица было видно плохо, но Алеше не составило бы труда узнать свою жену и брата, а также сообразить, когда именно был сделан снимок.
В вечер его триумфа.
Ниже в комментах разверзся ад. Преданные поклонники Алеши сыпали проклятиями в мой адрес, кто-то ехидно писал о том, что нечего старикам жениться на молодых шалавах, кто-то искренне жалел любимого артиста, кто-то требовал удалить ветку обсуждений, кто-то обещал в качестве поддержки купить билеты на все спектакли, кто-то шутил о распущенных нравах бомонда.
Телефон зазвонил снова.
— Теперь ты довольна? — ядовито спросила богическая Римма. — Ты не только разрушила Алеше жизнь, но и превратила его во всеобщее посмешище. Ты представляешь, сколько слухов, сплетен и насмешек теперь в театре? А его поклонники? А репутация?
— Откуда? — непослушными губами только и смогла прошептать я.
— Кто-то из театральных. У Алеши полно завистников, а тут и премьера на носу, и третий спектакль под него собирались ставить… Не все обрадовались, когда к нам перешел такой известный и талантливый артист. Все творческие коллективы — это клубок змей, — завершила она с ненавистью.
— Что теперь? Ну, с театром…
— Пока мне удалось добиться трех недель отпуска для Алеши, но это все очень сложно. У нас замкнутая экосистема, если кто-то выпадает из обоймы, то надо искать замену, менять репертуар, все летит к чертям, у всех куча проблем… Мне действительно интересно, как ты собираешься жить дальше, — вдруг перебила сама себя Римма с безжалостностью тигрицы, защищающей детеныша. — Сможешь смотреть на себя в зеркало без омерзения?
— Мне жаль, — только и смогла выдохнуть я и повесила трубку. Отправила Антону ссылку и снова упала на кровать, сглатывая редкие слезы.
Даже на то, чтобы как следует прореветься, у меня не было права.
Антон ответила через несколько минут.
«Это же официальная страница театра. Какого
Иногда он бывал таким черствым!
Ничего не ответив, я снова зарылась лицом в его пуловер.
Повешенный. Смерть. Страшный суд.
Клиентка взглянула на карты и перепугалась.
— Все очень плохо?
— Ничего плохого, — возразила я безжизненно.
— А выглядит так себе, — не поверила она.
— Ваша жизнь выходит из режима ожидания. Смерть — это окончание важного жизненного этапа, но и начало нового тоже. Вас ждут великие перемены, перемены закономерные, перемены давно ожидаемые. И пусть порой довольно болезненные, но это определенно движение вперед. Примите все без сожалений. В таро вообще не плохих и хороших карт, — добавила я, видя, что она все еще напугана. — Случаются предупреждения о непростых периодах, но разве это не то, что мы называем жизненным опытом?
Клиентка неуверенно улыбнулась.
Я опустила глаза, разглядывая карту, на которой архангел трубил в трубу судного дня.
Все лишь опыт, Мирослава, а не конец света.
Кто бы еще верил этим гадалкам.
Ближе к восьми часам вечера Антон написал, что останется ночевать в городе.
Я как раз разглядывала пузырек с пустырником, размышляя, поможет ли он мне от желания выть на луну, или мне понадобится что-то более действенное вроде серебряных пуль.
Прочитав сообщение, я все-таки тяпнула пустырника, покружила по дому. Вы когда-нибудь видели диких лис в зоопарке? Помните, как они мечутся по клетке, не находя себе места? Тогда вам не сложно представить себе мои хаотичную беготню.
Антон возненавидит меня, — рано или поздно, так или иначе. Никто не сможет любить женщину, с которой будут связаны такие постыдные воспоминания. Все нежное, трепетное, страстное окажется погребенным под бесконечным чувством вины.
Перед поломанным Алешей.
Но даже если и так, то пусть это случится не сегодня. Если я останусь на всю ночь одна в этом доме — то с утра вы обнаружите спятившую старуху с седыми, как лунь, волосами.
Решившись, я лихорадочно вызвала такси и отправилась к Антону на квартиру, как была — в халате и домашних тапочках.
У меня давно были ключи, также, как и у него от моего дома.
Я несколько раз позвонила по дороге, но мне никто не ответил.
О чем они разговаривают с Алешей?
Получается ли у них вообще разговаривать?
Получится ли хоть когда-нибудь?
То, что Антон решил ночевать в городе, это ведь хороший знак?
Значит, беседа затянулась настолько, что ему будет проще остаться у себя, чем тащиться в такую даль?
Я просто спокойно подожду его.
Так ведь можно сделать?