ЧОП «ЗАРЯ». Книга пятая
Шрифт:
Исаев снова вздохнул. Говорить о таком ему, похоже, было тяжело, и не столько физически, сколько кошки на душе скребли, запустив когти в самое сердце.
– А похода вообще не будет, по крайней мере, сейчас. В Гвардии предатели. Не все, но по уставу они подчиняются наследнику, то есть, считай, Львову. Инквизиторы – да, но без Ордена они не так сильны. Патриархи уже покинули город, они будут пережидать и обороняться в монастырях – там у них больше шансов выстоять. В Ордене раскол. Прайд и те, кто их поддерживает, охотятся на тех, кто пытается защитить все то, во что мы всегда
– А твои люди?
– С должности меня сняли, там я уже ничем не управляю. Основной отряд нашей семьи подчиняется отцу, а он даст людей, только если семья будет в безопасности. Львов осторожничает: новая власть не афиширует связи с Грешниками, чтобы не настроить против себя людей. Но постепенно люди либо умрут, либо пойдут за ним.
– И твой отец?
– Нет, конечно! – оскорбился Исаев. – Этот из первых, он упертый, но в авантюры не верит. Будет до самого конца собирать верных людей, чтобы дать отпор.
– А я, значит, верю? – спросил я скорее сам себя, потому что иначе, чем авантюрой поход в Енисейскую губернию я назвать не мог. Впрочем, Исаев ничего не ответил и я задал другой вопрос: – Ладно. Кто за нас?
– Булат, Копья веры, Зубовские и Уланский полк Данилова. Да Рассвет еще. Это из крупных… – Исаев стал загибать пальцы и, дойдя до мизинца, задумался. – Но на них я бы не рассчитывал. Говорят, что премьер-министр очень жестко встретил Львова, и на Кантемировых открыли охоту.
Я аж подскочил.
– Что же ты молчал-то? Там же Искра! Где они сейчас? Есть информация? Мне надо обратно в город!
– Борис собирался отвезти семью в загородное имение, а потом выйти на связь. Отец с ним разговаривал. Но это было несколько часов назад, и до сих пор тишина.
– Адрес знаешь?
– Да, Морак тебя отвезет, – спокойно сказал Исаев. Видя, как я напрягся, он даже спорить не стал. – Я не знаю, где я буду, так что держим связь через него.
– Добро! Искру проверю, и решим по разведке, – ответил я и увидел улыбку, промелькнувшую в глазах Исаева. Тот еще гаденыш! Хотя мы оба понимаем, что я туда поеду.
Исаев дважды стукнул в стену. Послышался скрип половиц, и в комнату заглянул Морак. Он молча выслушал указания начальника и потянул меня на улицу.
К заставе мы подходили медленно, огибая пробку из моторок и телег с напуганными людьми, решившими слинять из города. Пока ворота еще были открыты, народ выпускали просто с усиленным досмотром, но, как долго это продлится, никто не знал. Люди были близки к панике, и я их понимал: помимо запахов гари и пороха, гулявших по городу, в воздухе чувствовалось что-то тревожное.
Я слушал ругань из-за невозможности проехать, детский плач и причитания женщин, на все это накладывался мрачный звон колокола. Но гораздо больше нервозности добавлял рокот приближающихся моторок и лязг гусениц.
– Поторопись, Гвардия идет! – Морак подхватил меня под локоть и потащил за собой, решительно расталкивая людей. – Они сейчас ворота перекроют.
Морак был молодым и приятным на вид парнем, но стоило тем, кого он толкал, обернуться (некоторые чуть ли не замахивались с грозным криком) и встретиться с ним взглядом, как все сразу же отворачивались и отступали. Эффект напоминал действие ауры моего мейна, но я не чувствовал применения силы.
Мы дорвались, наконец-то, до открытой створки ворот и поста охраны. Я начал было прятать лицо, прикрывая глаза ладонью, – типа мне вдруг захотелось задуматься, но Морак пер, не останавливаясь, и лишь кивнул стражникам. А те сделали вид, будто нас вообще не видят. За воротами нас ждали: неожиданно, не моторка, а самая обычная телега, запряженная двойкой. И то возле нее толпились люди, желающие на ней уехать: кто прося, кто предлагая деньги, а кто и угрожая.
Разгонять не пришлось. За спиной раздался пушечный выстрел, поднялся визг и раздался скрип плохо смазанных (неизвестно, когда в последний раз закрывавшихся) ворот. Раздались крики, выстрелы, кто-то истошно завопил. Несколько человек, буквально выдавив стражников, выскочили на нашу сторону и бросились врассыпную. Снова громыхнули выстрелы, и эти люди упали, забрызгав кровью остатки снега на обочине.
Нашу телегу тут же оставили в покое, кучер отогнал лошадей чуть в сторону и встал под защитой деревьев. Мы запрыгнули внутрь, Морак свистнул, и телега бодро покатилась по дороге.
Ехали быстро, притормаживая только для того, чтобы объехать беженцев. Не великое, конечно, переселение, но человек сто мы обогнали, пока выехали на объездную дорогу.
Устроившись поудобней, чтобы не выпасть за борт на кочке или при резком повороте, я убедился, что ни кучер, ни Морак на меня не смотрят, и по-быстрому залез в пространственный карман. Выхватил запасную винтовку, проверил, зарядил и спрятал обратно, чтобы не вызывать лишних вопросов. Потом занялся Кочегаром. Привык я уже к этому обрезу, и имя даже как-то прижилось.
Так и задремал с ним в руках, укутавшись в огромный овечий тулуп, найденный на дне телеги. Когда проснулся, уже рассвело. Меня тряс за плечо Морак. Телега, кажется, только что остановилась.
– Матвей, вставай! Мы приехали.
Убедившись, что я открыл глаза, Морак спрыгнул на землю и махнул рукой, показывая направление.
– За поворотом уже их имение, осмотреться бы надо. А то как-то тихо.
Что-то екнуло у меня в груди: а вдруг мы опоздали? Я скатился с телеги и быстро зашагал к деревьям, росшим на повороте. Высунулся из-за ствола, боясь увидеть черный дым от пожара, кровавые следы на снегу или что еще похуже.
– Кажись, собаки воют, – подлил масла в огонь кучер и я, уже не скрываясь, ускорился.
– Матвей, не беги! Мы уже все равно опоздали, – окликнул меня Морак. – Нет там живых, иначе я бы почувствовал.
– Это еще ничего не значит, – отмахнулся я и выбежал на дорогу.
Классическая русская усадьба: с широкой подъездной аллеей, кованым забором с открытыми нараспашку воротами, а за ним парк с беседками, замерзший прудик и большой белый дом. Двухэтажный особняк с колоннами – в центре, по бокам пристройки пониже. Перед домом площадка для разворота моторок… Как раз на ней я разглядел несколько темных тел, лежащих на земле.