Чрез лихолетие эпохи… Письма 1922–1936 годов

Пастернак Борис Леонидович

Эвридика – Орфею:

Для тех, отженивших последние клочья Покрова (ни уст, ни ланит!..) – О, не превышение ли полномочий, Орфей, твоя оступь в Аид? Для тех, отрешивших последние звенья Земного… На ложе из лож Сложившим великую ложь лицезренья, Внутрь зрящим – свидание нож. Уплочено же – всеми розами крови За этот просторный покрой Бессмертья… До самых летейских верховий Любивший – мне нужен покой Беспамятности… Ибо в призрачном доме Сем – призрак ты, сущий, а явь — Я, мертвая… Что же скажу тебе, кроме: – Ты это забудь и оставь! Ведь не растревожишь же! Не повлекуся! Ни рук ведь! Ни уст, чтоб припасть Устами! –

С бессмертья змеиным укусом Кончается женская страсть. Уплочено же – вспомяни мои крики! — За этот последний простор. Не надо Орфею сходить к Эвридике И братьям тревожить сестер. 23 марта 1923 г. Не чернокнижница! В белой книге Далей денных – навострила взгляд! Где бы ты ни был – тебя настигну, Выстрадаю – и верну назад. Ибо с гордыни своей, как с кедра, Мир озираю: плывут суда, Зарева рыщут… Морские недра Выворочу – и верну со дна! Перестрадай же меня! Я всюду: Зори и руды я, хлеб и вздох, Есмь я и буду я, и добуду Губы – как душу добудет Бог: Через дыхание – в час твой хриплый, Через архангельского суда Изгороди! – Все уста о шипья Выкровяню – и верну с одра! Сдайся! Ведь это совсем не сказка! – Сдайся! – Стрела, описавши круг… – Сдайся! – Еще ни один не спасся От настигающего без рук: Через дыхание… (Перси взмыли, Веки не видят, вкруг уст – слюда…) Как прозорливица – Самуила Выморочу – и вернусь одна: Ибо другая с тобой, и в судный День не тягаются… Вьюсь и длюсь, Есмь я и буду я, и добуду Душу – как губы добудет уст — Упокоительница… 25 марта 1923 г. Час, когда вверху цари И дары друг к другу едут. (Час, когда иду с горы:) Горы начинают ведать. Умыслы сгрудились в круг, Судьбы сдвинулись: не выдать! (Час, когда не вижу рук.) Души начинают видеть. 25 марта 1923 В час, когда мой милый брат Миновал последний вяз (Взмахов, выстроенных в ряд) Были слёзы – больше глаз. В час, когда мой милый друг Огибал последний мыс (Вздохов мысленных: вернись!), Были взмахи – больше рук. Точно руки – вслед – от плеч, Точно губы вслед – заклясть. Звуки растеряла речь, Пальцы растеряла пясть. В час, когда мой милый гость… – Господи, взгляни на нас! — Были слёзы больше глаз Человеческих и звёзд Атлантических… 26 марта 1923 г. Терпеливо, как щебень бьют, Терпеливо, как смерти ждут, Терпеливо, как вести зреют, Терпеливо, как месть лелеют — Буду ждать тебя (пальцы в жгут — Так Монархини ждет наложник) Терпеливо, как рифмы ждут, Терпеливо, как руки гложут. Буду ждать тебя (в землю – взгляд, Зубы – в губы! столбняк! булыжник!) Терпеливо, как негу длят, Терпеливо, как бисер нижут. Скрип полозьев, ответный скрип Двери: рокот ветров таёжных. Высочайший пришел рескрипт: – Смена царства и въезд вельможе. И домой: В неземной — Да мой. 27 марта 1923 г. Весна наводит сон. Уснем. Хоть врозь, а всё ж сдается: все Разрозненности сводит сон. Авось увидимся во сне. Всевидящий, он знает, чью Ладонь – и в чью, кого – и с кем. Кому печаль мою вручу, Кому печаль мою повем Предвечную (дитя, отца Не знающее и конца Не чающее!) О, печаль Плачущих – без плеча! О том, что памятью с перста Спадет, и камешком с моста… О том, что заняты места, О том, что наняты сердца Служить – безвыездно – навек, И жить – пожизненно – без нег! О заживо – чуть встав! чем свет — В архив, в Элизиум калек! О том, что тише ты и я Травы, руды, беды, воды… О том, что выстрочит швея: Рабы – рабы – рабы – рабы. 5 апреля 1923 г. С другими – в розовые груды Грудей… В гадательные дроби Недель… А я тебе пребуду Сокровищницею подобий. По случаю – в песках, на щебнях Подобранных, – в ветрах, на шпалах Подслушанных… Вдоль всех бесхлебных Застав, где молодость шаталась. Шаль, узнаешь ее? Простудой Запахнутую, жарче ада Распахнутую… Знай, что чудо Недр – под полой, живое чадо: Песнь! С этим первенцем, что пуще Всех первенцев и всех Рахилей… – Недр достовернейшую гущу Я мнимостями пересилю! 11 апреля 1923 г.

Ариадна

1 Оставленной быть – это втравленной быть В грудь – синяя татуировка матросов! Оставленной быть – это явленной быть Семи океанам… Не валом ли быть Девятым, что с палубы сносит? Уступленной быть – это купленной быть Задорого: ночи и ночи и ночи Умоисступленья! О, в трубы трубить — Уступленной быть! – Это длиться и слыть Как губы и трубы пророчеств. 2 (Антифон:) – О всеми голосами раковин Ты пел ей… – Травкой каждою. – Она томилась лаской Вакховой. – Летейских маков жаждала… (Но как бы те моря ни солоны — Тот мчался. – Стены падали…) – И кудри вырывала полными Горстями… – В пену падали… 21 апреля 1923 г.

Несколько слов:

1 Ты обо мне не думай никогда! (На – вязчива!) Ты обо мне подумай: провода: Даль – длящие… Ты на меня не жалуйся, что жаль… Всех слаще, мол… Лишь об одном, пожалуйста: педаль: Боль – длящая. 2 (Диалог:) Ла – донь в ладонь: – За – чем рожден? – Не – жаль: изволь: Длить – даль – и боль. 3 Проводами продленная даль… Даль и боль, это та же ладонь Отрывающаяся – доколь? Даль и боль, это та же юдоль… 23 апреля 1923 г.

Сестра

Мало ада и мало рая: За тебя уже умирают. Вслед за братом, увы, в костер — Разве принято? – Не сестер Это место, а страсти рдяной! Разве принято под курганом — С братом?.. – «Был мой и есть! Пусть сгнил!» – Это местничество могил!!! 11 мая 1923 г.

Сивилла – младенцу:

К груди моей, Младенец, льни: Рождение – паденье в дни. С заоблачных, отвесных скал, Младенец мой, — Как низко пал! Ты духом был, ты прахом стал. Плачь, маленький, о них и нас: Рождение – паденье в час! Плачь, маленький, и впредь, и вновь: Рождение – паденье в кровь, И в прах, И в час… Где зарева его чудес? Плачь, маленький: рожденье в вес. Где залежи его щедрот? Плачь, маленький: рожденье в счет, И в кровь, И в пот… (намеренно обрываю) 17 мая 1923 г.