Чрезвычайные происшествия на советском флоте
Шрифт:
Появилась и другая опасность — наступали сумерки, а в темноте можно не заметить всплывших. Приказал приготовить на кораблях прожектора и весь запас сигнальных ракет. К счастью, на „Машуке“ оказалась осветительная установка, своего рода „мини-Катюша“, с запасом реактивных осветительных снарядов.
Только в 19.50 водолазы доложили: „Выходит первый подводник!“ Водное пространство вокруг буя вспыхнуло голубовато-зелёным сиянием под ударом корабельных прожекторов, как арена фантастического цирка. В тёмное небо взлетали и медленно опускались сигнальные ракеты, освещая пространство призрачным светом, салютуя морякам, вырывавшимся из холодных объятий смерти. На поверхности появилась голова одного всплывшего подводника, другого, третьего. В масках с круглыми стёклами они возникали в переливающемся свете, как пришельцы из иного мира. Но что же вы делаете, ребята? Этот
Убедившись, что катера, осторожно маневрируя, начали поднимать всплывших, запросил командира СПЛ, в чём дело. Всё делалось правильно, но водолазы оказались бессильны. Первого из выходивших без проблем направили в шлюзовую камеру „Ленка“. Большинство из следующих не реагировали на сигналы водолазов, силой вырываясь, когда их пытались направить по тросу к СПЛ. У одного из водолазов в борьбе порвали водолазную рубаху. Желание жить затуманивало разум. Наверху, совсем рядом, небо, жизнь, а тебя тянут куда-то в пучину, из которой только что удалось выбраться. И они вылетали на поверхность, хватая весь букет водолазных заболеваний — кессонку, баротравму лёгких и прочее.
В течение сорока минут вышли все остававшиеся живыми в затонувшей лодке. Во втором отсеке на койке лежал умерший начальник штаба. В полузатопленном первом остался молодой матрос, уже одетый в водолазное снаряжение и, очевидно, потерявший рассудок перед выходом. Силой вытащить его через торпедный аппарат было невозможно. Последним лодку покинул Кубынин. Выйдя из аппарата на палубу, сделал несколько шагов, потерял сознание и вылетел на поверхность. Из 18 человек вышедших шестерых удалось завести в „Ленок“, наверное, с наиболее устойчивой психикой. Остальных подняли катера. Оказавшиеся в СПЛ к утру уже были в нормальном состоянии, водолазные болезни их не затронули. Вышедшие на поверхность находились в состоянии разной степени тяжести — в наиболее тяжёлом находился старпом. Надо отдать должное флотским медикам и их коллегам из центра: ко времени выхода подводников медицинская служба была во всеоружии и полностью готова к оказанию помощи. После первых лечебных мероприятий на кораблях с использованием барокамер ребят перевезли во флотский госпиталь.
В конце концов выходили всех. Спасибо врачам и спасибо морякам! За жизнь они боролись вместе!
Всё это мне стало известно гораздо позже, и навестить спасённых моряков в госпитале не удалось. Уже утром поступило приказание министра обороны извлечь из отсеков лодки тела погибших и до ноябрьских праздников похоронить. Руководство возлагалось на меня. Сразу же доложил командующему, что считаю более целесообразным сначала поднять лодку, а потом извлечь погибших и похоронить. Им мы не поможем, а вероятность загубить водолазов при работе в затопленных и захламлённых отсеках весьма велика. Но никто ничего уже изменить не мог. Скорее всего, желающих передокладывать министру не нашлось. Такая практика давно становилась правилом. Чётко взять под козырёк и сказать: „Есть!“ гораздо безопаснее, нежели начать предлагать высокому начальству свой план, быть может, и более здравый.
На совещании специалистов выработали программу работ: подъём лодки произвести в два этапа. На первом понтонами поднять лодку с грунта на глубину около 18 метров и в подвешенном на понтонах состоянии отбуксировать в расположенную неподалёку бухту Патрокл, где положить на грунт на тех же 18 метрах. С помощью водолазов извлечь погибших. По окончании поднять лодку на поверхность и отбуксировать в сухой док во Владивосток. Идея получила одобрение, и мы немедленно приступили к круглосуточной работе на пределе возможностей флотских водолазов. Техническое руководство осуществлял начальник аварийно-спасательной службы флота контр-адмирал Анатолий Эдуардович Якимчик. Его консультанты — контр-адмиралы Сенатский и Зарембовский. Координация всех работ и общее руководство — за мной.
27 октября на „Машук“ прибыл главнокомандующий ВМФ, заслушал доклад о ходе работ, одобрив запланированное и выполненное. Во второй половине следующего дня начали продувание понтонов. Вскоре по выходящим воздушным пузырям определили, что понтоны подняли лодку на расчётное углубление. Два буксира в сопровождении „Машука“ потихоньку перетащили лодку в Патрокл и положили на выбранное место.
Перед первым погружением водолазов для
Особенно трудно пришлось добираться до четвёртого отсека, где оказалось больше всего погибших. В нём находилась кают-компания старшин, и во время столкновения моряки ужинали. Судя по всему, при столкновении они бросились в центральный пост, не сделав даже попытки задраить дверь в пятый отсек, что полагалось сделать при аварии и что, возможно, спасло бы им жизнь. Теоретически они, конечно, знали, но психологически не были натренированы преодолевать страх. Их тела сгрудились у люка, который был задраен со стороны центрального поста, как и требуется при аварии. Ещё деталь — при плавании все двери между отсеками должны быть закрыты. Все подводники это знают, но далеко не всегда выполняют, опять же полагаясь на „авось пронесёт“. Будь закрыта дверь из шестого в пятый отсек, лодка вообще не должна была затонуть. Такова цена пренебрежения требованиями инструкций и наставлений! Ещё и ещё раз выскажу глубочайшее убеждение: подводники должны заниматься своим профессиональным совершенствованием все 24 часа, не отвлекаясь ни на что другое, отрабатывая действия до автоматизма.
5 ноября погибшие были похоронены на морском кладбище Владивостока. 18 ноября лодку подняли и отбуксировали в сухой док Дальзавода. Когда док осушили, я надел комбинезон и с фонариком прошёл по всем отсекам. Мрачно, сыро, хаос… Жутковато! На этом моя миссия закончилась».
Рассказ вице-адмирала Анатолия Алексеевича Кузьмина, командира 9-й эскадры:
— Я получил приказ готовить «Ленок» к выходу от комфлота. Но куда, что, зачем — даже мне, командиру эскадры, не сообщили. Секретный выход — и всё… А «Ленок» к выходу почти не готов. Шла подготовка лодки к замене порядком изношенной аккумуляторной батареи. Пришлось выходить на старой — а это на грани фола… Потом комфлота адмирал Сидоров бросил мне, мол, почему я остался на берегу, а не пошёл на «Ленке».
— Если бы я знал куда и зачем — пошёл бы! Но у меня ещё 52 единицы!
Итак, «Ленок» нашёл С-178 и лёг рядом с ней на грунт. Время пребывания под водой было весьма ограничено. В аккумуляторной батарее от ветхости уже начинались межвитковые замыкания. Вот уж точно: на охоту ехать — собак кормить… Не дождавшись выхода последнего подводника — старпома Кубынина, — «Ленок» вынужден был всплыть.
Потом батарею мы, конечно, заменили на новую. И тут новая тревога — срочно выйти в Охотское море — искать шпионскую насадку на подводном кабеле стратегического значения. Вышли — а где её найдёшь на протяжении полутора тысяч миль? Периодически выходили водолазы, осматривали кабель, но… Но тут ЧП в дизельном отсеке — вдруг возник «падёж личного состава». Почему-то начались протечки углекислого газа, и мотористы стали падать без сознания. Возникла паника. Командир капитан 2-го ранга Копылов приказал всплывать из-под РДП. Стали выносить пострадавших наверх. Один рулевой-сигнальщик, не помню его фамилии, вынес по 10-метровой шахте аж десятерых и сам свалился замертво. А причину «протечек» углекислоты так и не удалось установить…
6. «Мой первый и последний поход…»
Капитан 2-го ранга Марс Ямалов пришёл служить на С-178 лейтенантом. Меня познакомил с ним старпом Сергей Кубынин. Зашли в рюмочную на Большой Никитской, помянули погибших, вспомнили всё, как было…
Марс Ямалов:
— После училища рвался служить только на подводные лодки. Ждал назначения в Техасе — так мы звали посёлок Тихоокеанский — очень долго. Меня с женой поселили в переполненном офицерском общежитии. Выдали матрас в коридоре. Там мы и спали. Потом поставили раскладушку. Наконец дали нормальную койку. А мест на лодках всё не было и не было. Мне предлагали дивизию охраны водного района, тральщики. Но я хотел только на подводную лодку. Тогда кадровики потеряли терпение, а может быть, меня жалко стало, сказали: езжай-ка ты, лейтенант, в Улисс, на бригаду подводных лодок, и поговори с комбригом, может быть, он найдёт тебе что-нибудь.