Что бывало (сборник)
Шрифт:
Федька подошел к рулевому.
– Что трясешься? – спросил рулевой. – Ямы боишься?
– Та смерз, – сказал Федька. – А кака та яма?
– Не знаешь?
Федька много слыхал россказней про яму, не верил им, но все-таки любил послушать. А ночью так и побаивался: а вдруг в самом деле есть?
– Нема никакой ямы, – сказал Федька. – Ты ее видал?
– А вот и видал: там повсегда зыбь. Ревет! – аж воет. Я раз с греками плавал, видал, как судно туда утянуло. Хоп – и амба!
– Брешешь! – испугался Федька.
– Вот чтоб я пропал! Пароходы затягает.
– А
– Аккурат посередь моря. Греки знают.
– Да врешь ты! – отмахивался Федька.
– Верное слово. Вот чего Афанасий не спит? – добавил рулевой вполголоса. – Накажи меня Бог, ямы боится.
– Федька! – крикнул из каюты хозяин. – Смотри огни! Уши развесил!
Федька стал вглядываться в темноту, и действительно, далеко впереди, справа, ему показался белый огонек. А сам прислушался, не гудит ли впереди яма.
…Английский грузовой пароход «Мэри» с полным грузом русского хлеба шел, направляясь вдоль западного берега Черного моря, в Босфор, чтоб оттуда идти дальше, в Ливерпуль.
Зеленый и красный огни ярко светились по бортам; там горели сильные электрические лампы. Еще один, белый, огонь горел на мачте. Этот огонь на мачте носят пароходы в отличие от парусных судов, которым пароходы всегда должны уступать в море дорогу.
Пароход был недавно построен, все было новенькое, и исправная машина работала как часы. На носу судна стоял вахтенный «баковый» и зорко смотрел вперед. Тут же висел большой сигнальный колокол, которым баковый давал знать вахтенному штурману, когда появится на горизонте огонь: ударит раз – значит, огонь справа, два – слева, три раза – прямо по пути парохода.
Молодой помощник капитана, штурман Юз, был на вахте и ходил взад и вперед по капитанскому мостику.
Вдруг он услышал три спешных удара в колокол с бака. Он глянул вперед: почти перед самым носом парохода слабо мигал зеленый огонек.
– Лево на борт! – крикнул Юз рулевому, и пароход резко покатился влево.
Реи парусника едва не задели пароход.
– Четвертый раз! – ворчал про себя Юз. – На курс! – скомандовал он рулевому.
Рулевой повернул штурвал, закляцала рулевая машина, и пароход пошел по прежнему направлению.
Капитан Паркер сидел на кожаном диванчике в своей каюте, которая помещалась тут же, у капитанского мостика. Две электрические лампочки горели над полированным столиком, на котором стояла бутылка виски [5] и сифон содовой воды. Капитан курил из трубки душистый английский табак и записывал в свой кожаный альбом русские впечатления. Он боялся, что за длинную дорогу забудет и не сумеет толком рассказать своим ливерпульским друзьям про Россию.
«На улицах громко говорят, кричат, – писал он, – на тротуарах толкаются и не извиняются…»
5
Виски – английская
Бах, бах, бах! – опять раздались три удара с бака.
Капитан Паркер надел фуражку и выскочил из каюты.
– В чем дело, Юз? Опять? – спросил он помощника.
– Право, право, еще право! – командовал Юз.
Красный огонек совсем близко проскользнул мимо левого борта.
– Что они, издеваются? – сказал Паркер.
– Мы ведь должны уступать паруснику по закону, – ответил Юз.
– Но ведь закон, мистер Юз, запрещает ходить в море без огней, как пираты. Или вы считаете правильным, когда огни внезапно появляются за три сажени? – назидательно сказал капитан.
– Что же, бить? – спросил Юз.
– Надо быть твердым, когда ты прав.
– Конечно, следовало бы проучить, – слабо заметил Юз.
– Ну, а раз так, то не меняйте в таких случаях курса, Юз, – ответил Паркер.
Капитан круто повернулся и ушел к себе в каюту. Артур Паркер представил себе, как его пароход, гладко выкрашенный в красивый серый цвет, горит яркими электрическими огнями, чистый, сильный, гордо идет среди этих замухрышек парусников. Джентльмен в толпе дикарей.
Он вспомнил, как в русском порту его два раза толкнули на улице. Он не успел опомниться, как уже обидчик куда-то исчез.
Артур Паркер представлял, как он будет рассказывать про это в Ливерпуле и как все будут ждать, что он сейчас скажет, как он сумел показать этим дикарям, с кем они имеют дело. А сказать было нечего. Паркер сильно досадовал на себя.
«Вот и с этим парусником упущен случай. Этот разиня Юз! Надо было просто – трах! Довольно миндальничать, носите огни в море… Какой был удобный случай проучить эту публику!» – досадовал капитан.
Паркер снова вышел на мостик. Он надеялся все-таки, что вдруг представится еще такой же случай, и не рассчитывал на Юза.
– Они, кажется, вас выдрессировали, Юз, – едко сказал он помощнику. – Вы ловко обходите этих господ, юлите, как лакей в ресторане.
Юз молчал и смотрел вперед.
– Дядьку, – крикнул Федька хозяину, – вже блище огонь, пароход аккурат на нас идет!
Нечепуренко высунулся из каюты.
– А таки здоровый пароход, – сказал он, помолчав, – должно, с Одессы, с хлебом. А ты где, Федька, закинул той старый фалень? С него ще добры постромки выйдуть.
– Дядьку! Ой, финар давайте! – кричал Федька.
Он не спускал глаз с парохода, и ему ясно было, что если пароход через минуту не свернет, то столкновение неизбежно.
Рулевой не выдержал и стал забирать лево.
– Що злякавсь? [6] – крикнул Нечепуренко. – Держи, бисова душа, як було! На серники, – обратился он к Федьке.
Федька вырвал из рук хозяина коробок спичек и бросился в каюту, нащупал на стене фонарь, чиркнул спичку – красный. Надо правый, зеленый. Впопыхах, дрожащими руками Федька чиркал спичку за спичкой; они ломались, тухли, он не мог зажечь нагоревшей светильни.
6
Чего испугался?