Что говорят лжецы

Ней Сара

Затем мои губы покрывают ее, и она громко стонет, её бёдра нетерпеливо извиваются подо мной. Я трусь своей эрекцией о разведённые бёдра Грей. Прижимаясь к ней сильнее.

Это пытка.

Она хватает за волосы и дергает.

— Свет включить или выключить? — спрашиваю я, посасывая ее нежную кожу.

— Включить. Хочу видеть тебя.

— Я доставлю тебе чертовски желаемое удовольствие, Грей.

— Ты уже это сделал, малыш, — выдыхает она мне в рот. — Чертовски хорошо.

Малыш. Господи, слово классно звучит, выливаясь из её губ. Грязные разговорчики.

Я закусываю щеку, чтобы остановить длинный список нежностей, угрожающих сорваться с кончика языка, желая назвать её каждым чёртовым сентиментальным прозвищем, что приходит на ум: детка, крошка, сладкая, дорогая, малышка, милашка, зайка.

Дерьмо. Мои друзья правы, я - конченый подкаблучник.

Но только бесхарактерному мудаку насрать на то, что думают его друзья.

— Боже, ты чертовски сексуальна, охренительно, — шепчу я, лаская её бедро. — Люблю твою кожу. Люблю твою грудь.

В подтверждение, я облизываю их обоих, посасывая смуглые сосочки.

— Продолжай говорить. Что ещё? — спрашивает она, тяжело дыша в долгом, протяжном вдохе. — Так приятно чувствовать тебя.

Звучит, словно она сердится.

— Мне очень нравится, что ты такая забавная. — Грей откидывает голову назад, когда я нежно посасываю её шею, поглаживая грудь дрожащей рукой, целуя дорожку к ключице. — Мне очень нравится, что ты такая изящная и умная.

— Так приятно чувствовать тебя, Кэл. Кажется, я уже это говорила? Я схожу с ума.

— Ты сводишь меня с ума. — Я издаю стон, полностью теряю контроль над ситуацией. — Я свожу тебя с ума?

Наш бессвязный, сексуальный лепет растекается по комнате.

— О да, безумно.

Её руки отчаянно двигаются к поясу моих штанов, и вместе мы спускаем их с моих бёдер, а затем я принимаюсь срывать с неё нижнее белье в пылком безумии.

— Боже, просто дай это мне, Кэл. Я не могу больше ждать; я так сильно тебя хочу, — молит она, потянувшись к моему твёрдому стояку, поглаживая его вверх и вниз талантливыми пальчиками. — Разве ты не хочешь оказаться во мне? Я хочу. Сильно этого хочу.

Твою мать. Охренеть, у неё дерзкий ротик.

— Хватит. Детка, не надо, — прошу я, стиснув зубы. — Или я сейчас кончу.

— Кончи в меня, — стонет она, хватая меня за задницу и тянет вниз. Мой член задевает клитор, моя влага делает её гладкой. — Пожалуйста. Я принимаю таблетки. Милый, пожалуйста. Я так сильно хочу тебя.

Таблетки. Милый. Пожалуйста.

Я пытаюсь головой понять смысл слов, но у меня пропала способность мыслить.

Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Я никогда не занимался сексом без презерватива - впрочем, я никогда ещё не испытывал серьезных чувств к кому-либо прежде. Никогда. Даже близко нет.

Но сейчас, всё, что она хочет, я дам ей: Обязательства. Отношения. Ночные свидания. Мой член в ней без презерватива.

Я проглатываю ком в горле, и мои яйца нетерпеливо напрягаются и подергиваются в жадном предвкушении.

— Если мы трахаемся без презерватива, Грейсон, ты - моя. Ты понимаешь? — Моё требование хриплое, грубое и полно эмоций, о которых я и не подозревал. —

Единственная, с которой я когда-либо задумывался спать без защиты, является постоянная девушка.

Или будущая жена, но я держу это дерьмо в тайне ото всех.

— Дурачок.

Грейсон нежно ласкает ладонью мою щеку, даже когда её вращающиеся бёдра направляют головку члена.

— Я решила, что удержу тебя в день, когда ты появился у моей двери. Ты мой.

Грейсон

Он ощущается прекрасно.

Невероятно прекрасно.

Слова льются из его губ. Мои губы. Бессвязная болтовня. Лепет. Ласковые обращения.

Мольба.

Кэл плавно входил и выходил из меня и…

— О, боже, — я издаю стон, раздвигая ноги шире, когда его бёдра вдалбливаются, даря наслаждение. Очень, очень хорошо.

— Двигайся глубже, Кэл. Да, да, вот так.

Моя голова поворачивается в сторону, и я лежу, как тряпичная кукла, когда он вбивается в меня, ощущение его голой плоти в моей почти невыносимо. О-о-о да-а-а. М-м-м. Кэл.

— Дерьмо, чёрт. Боже, потрясающие ощущения. Чертовски потрясающе, детка. Я... Я... Ты моя лучшая подруга, детка, — эмоционально признаётся он тихим шепотом. — Я думаю, что люблю тебя.

Он изливает чувства, когда в его горле застревает ком.

— Я знаю, знаю, — напеваю я. Ртом нахожу его мочку уха, и посасываю её. — Я тоже люблю тебя.

Любовь. Что за мир. Мы не можем остановиться говорить это.

Не можем остановиться.

— Я. Я чертовски в тебя влюблён, Грейсон. — Он вращает тазом и вжимает меня в матрас.

— Я люблю тебя, Кэл. Так сильно. — Слова вырываются из моего рта со всхлипом, прежде чем я могу подумать о последствиях наших невнятных признаний.

Огромные руки Кэла хватают и сжимают мою задницу, толкаясь глубже.

Затем наши рты встречаются, и мы сгораем друг с другом. Сгораем. С каждым поцелуем и каждым прикосновением мы боготворили друг друга, поскольку только два человека, которые просто заявили о любви друг к другу, могут так со страстью и сдержанностью, и нежностью.

И как только вы сказали эти три маленьких слова, рушатся барьеры, и ты никогда не перестанешь их повторять. Поэтому мы не можем перестать. Мы говорим их снова и снова, в шепоте и хныканье, стонах и хриплых вздохах.

Они чувствительные и глубокие, и настоящие.

Было бы отвратительно, если бы это были не мы.

— Я люблю тебя, — снова стонет Кэл, когда его бёдра двигаются, пока он медленно входит и выходит из меня. — Блядь, в тебе так хорошо, Грейсон. Так бля-я... сексуально. Дерьмо. Ох, Грей, я люблю тебя, детка.

Он слишком ласковый. Он слишком медленный.

Мои пальцы спускаются на его потную спину и сжимают твёрдую задницу.

— Сильнее, Кэл. Я сказала, сильнее. Да, вот так, детка. Не останавливайся. Я люблю тебя, я люблю тебя. О, боже, глубже. Сильнее. Кэл.