Что играет мной? Страсти и борьба с ними в современном мире

Калинина Галина Вячеславовна

Разделяются два вида гордыни: плотская и духовная. Большинство людей одолеваются плот­ской гордыней. Духовная же нападает на боль­ших подвижников, достигших уже высот в духов­ной жизни.

а)Плотская гордыня. В отличие от гордыни духовной, плотская значительно более заметна и признаваема самим человеком. Другое дело, что, как правило, плотская гордыня почитается нами за достоинство, которое мы бережем и лелеем. Мы называем это «сохранением собственного лица», отсутствием трусости и пр.

Задаваясь же вопросом: что из этих похвал в действительности хорошо? — мы окончательно запутываемся, не умея различить стремление к добродетельной жизни от гордыни. На самом же деле тест донельзя прост. Любое слово похвалы в свой адрес уже есть гордыня, любое ощущение собственной правоты — гордыня тоже. И наша абсолютная неспособность согласиться с тем, что хвалить и одобрять себя греховно,

то чувство протеста, которое мы испытываем, читая эти слова, тоже гордыня. Она заставляет человека превозноситься по причине внешних физических преимуществ, больших знаний или лучших душевных качеств по сравнению с другими людьми.

«Я красивее», «я умнее и добрее» — вот выводы поддавшегося этой страсти. Плотская гордыня выражается в чрезмерной обидчивости, в непокорности, нередко в чрезмерной смелости, в стремлении командовать, часто в излишней болтливости, в завистливости, в злопамятстве, в гневе, в самонадеянности.

б)Духовная гордыня одолевает в основном тех, кто уже достиг каких-то добродетелей.

Часто жертвой этого беса становились подвижники. Как только в своей борьбе со страстями ты говоришь: «Я достиг» — тут же все твои старания сводятся на нет. Одной этой мыслью уничтожается все достигнутое. Так, существует немало историй о том, как подвижники после многих лет поста и молитвы видели ангелов, а потом оказывалось, что это были не ангелы, а бесы. Этот вид гордости именуют прелестью, или обольщением.

Древние патерики донесли до нас много та­ких историй.

Монах Ирон пятьдесят лет провел в пусты­не и превзошел всех живущих в ней иноков своим равноангельским житием. Но гордость погубила и такого подвижника. Он вообразил, что соседние с ним иноки держатся не такого устава, какого бы, по его мнению, следовало держаться. И. стал относиться к ним с презре­нием. Диавол, заметив зародившееся в старце самомнение, не замедлил приложить стара­ние, чтобы погубить его, и достиг своего. Он явился ему в образе светлого ангела, а само­обольщенный монах принял его действительно за такового. Диавол предложил старцу бро­ситься в колодец, говоря, что-де за святую жизнь ему от этого вреда не будет. Старец послушался, и... вытащили его из колодца едва живым. На третий день он скончался.

Прот. В. Гурьев. Пролог

И вот еще одна история:

В пустыне жил достойный инок. Он усерд­но постился и проводил все дни в молитве. Словом, его украшали все добродетели души. Но он возгордился своими успехами и стал надеяться на себя, а не на Господа. Тогда диавол решил искусить его, и однажды вечером ко входу в пещеру инока подошла прекрасная женщина. Она со слезами просила впустить ее и дать ей убежище от ночного холода и зверей. Инок впустил ее в пещеру. Она расска­зала свою историю и постепенно очаровала отшельника. Постепенно монах распалился страстью, но когда он уже готов был броситься в постыдные объятия, женщина исчезла, а вок­руг себя он увидел множество злых духов, ко­торые смеялись над ним: «А! Это ты, возносив­шийся до небес, теперь низринулся до ада! Теперь понимаешь слова: ... всяк возносяйся смирится!?» (Лк. 14:11). Тогда инок помешался в уме и, не вынеся позора, ушел в мир, где начал вести недостойную жизнь, всячески из­бегая встречи с праведными людьми, чтобы кто-нибудь не извлек его из бездны.

Руфин. Жизнь пустынных отцов

Гордость в высшей своей точке приводит к самообожению, к тому, что человек воображает себя центром вселенной и стремится заставить весь мир крутиться вокруг себя. Есть немало примеров великих гордецов, оставивших свой след в истории. Надо полагать, именно таковыми были Наполеон, Гитлер, Сталин (примеры, ко­торые напрашиваются сами собой). Одним из самых ярких примеров гордецов в русской ли­тературе можно считать Николая Ставрогина (Ф.М. Достоевский «Бесы»).

Но такая гордость, переходящая все преде­лы, все-таки не часто проявляется в людях. Большинство из нас одержимы гордыней в зна­чительно меньшей степени.

Кто такой гордец? Это человек, желающий поставить себя выше Бога, уж не говоря о ближ­нем. Справиться с гордостью самостоятельно совершенно невозможно хотя бы потому, что гордец никогда не видит своей страсти. Впрочем, так как любой грех есть прежде всего проявле­ние гордости (гордость называют матерью всех грехов и страстей), то и проводить какие-то тесты и проверки на гордыню не обязательно, можно просто смириться с фактом ее наличия.

Конечно, как и любая страсть, гордость мо­жет проявляться в разных степенях и очень по-разному. Высшую степень гордыни показал са­тана, попытавшись поставить себя выше Госпо­да. Самым откровенным гимном гордыне можно считать философию Фридриха Ницше.

«Абсолютно гордое существо живет и дей­ствует, руководясь сознательно или безотчетно следующими положениями: мое решение уста­навливает или даже творит ценности; поэтому моя воля должна господствовать над всем, что совершается; все, что происходит, должно следо­вать моему

плану и указанию; никто не смеет меня порицать и даже хвалить, т. е. оценивать; даже неличные ценности — нравственное добро, красота, истина — не смеют покорять меня себе, я не обязан подчиняться им, да и обусловлены они моею волею, а не существуют сами по себе.

Такое абсолютно гордое существо приписы­вает себе божественные свойства и хочет само стать на место Бога. Отсюда возникает соперни­чество гордеца с Богом, активное богоборче­ство, неуспех этой борьбы и потому жгучая не­нависть к Богу. Существо, подлинно ненавидя­щее Самого Живого Бога, есть сатана. Совокуп­ность таких существ образует особое царство бытия, противоположное Царству Божию и на­зываемое адом» ^[76] .

Гордыня фактически единственная страсть, которая может полностью вытеснить остальные. Мы уже говорили о том, что нередко одна из страстей занимает в сердце человека главен­ствующее положение. Но в таком случае осталь­ные страсти все равно присутствуют, только от­ступают на задний план. Скряга, возможно, и не потратит денег на удовлетворение блудной похоти, но это вовсе не значит, что его не одоле­вает блудное разжжение. Гордыня же тем и опас­на более всего, что человек, подчинившись этой страсти, почти с легкостью может победить (на время) все остальные страсти. Любопытно от­метить, что гордыня питается мнимыми челове­ческими достоинствами. Чем более «хорош» че­ловек в общепринятом, светском понимании, тем сильнее развивается его гордыня. Как пра­вило, люди, одержимые гордыней, ведут себя весьма достойно, особенно поначалу, в тот мо­мент, когда гордыня только набирает силу. Они могут быть щедры, честны, обязательны и пунк­туальны, у них может быть много друзей, они будут спокойно отказывать себе в пище или сне, воздерживаться от блуда, справляться со своим гневом и не впадать в уныние даже при самых больших неприятностях; они могут быть незави­стливы, незлопамятны, немстительны и пр. И вообще окажутся на поверку самыми душевны­ми и милыми людьми. Но... все это будет оста­ваться в силе только до тех пор, пока гордыня их будет нуждаться в пище, в укреплении. Пройдут годы, и этих людей будет не узнать... Куда что девалось? Где необычайная сила воли? Где чест­ность и щедрость? Почему они так меняются в лице при упоминании о чужих радостях и успе­хах? Что за неконтролируемые вспышки гнева? Откуда такая любовь к деньгам и почету? И вот уже нет вокруг друзей, только коллеги по рабо­те. И вот уже окружающие люди все чаще не восхищаются, а жалеют. Но удивляет даже не унижающая жалость, которую получает гордец от окружающих, а то, что он будто бы не замеча­ет этой жалости, он все с таким же апломбом рассуждает на какие-то важные темы, он все так же считает себя гением, самым лучшим и, мало того, нисколько не сомневается в том, что ос­тальные о нем такого же мнения, а не показыва­ют этого... быть может, из зависти?

76

Достоевский и его христианское миропонимание// Лосский Н.О. Бог и мировое зло. М., 1994. 432 с.

Когда глядишь на этих жалких, уничтожен­ных гордецов, когда вспоминаешь, какими они были какое-то время назад, думаешь невольно: «Жизнь сломала...» На самом деле крушение происходит вовсе не от жизненных неприятнос­тей, напротив — гниение начинается изнутри. К какому-то моменту человек настолько убежда­ется в своем превосходстве надо всеми, что, во-первых, начинает потихоньку во всем пота­кать себе, искренне полагая, что это никак не умалит его неисчислимых достоинств (от этого рождается плотолюбие), во-вторых, настолько замыкается на себе, что совершенно перестает быть восприимчив к окружающему миру. То есть он не видит никого и ничего, кроме себя, а соот­ветственно тут же теряет друзей, начинает спо­койно пренебрегать всяческими своими обяза­тельствами, спокойно нарушать данное слово. Его щедрость становится автоматической и ко­рыстной, то есть он уже не благодетельствует ближних, если не уверен, что получит что-ни­будь взамен; понятие «честность» абсолютно нивелируется: «Почему я должен отчитываться перед другими за свои поступки?» Он не готов ничем жертвовать ради окружающих, но в то же время отсутствие признания на каком-то этапе начинает тяготить его. Нередко он видит в отно­шении людей к нему неблагодарность, иногда объясняет для себя холодность бывших друзей тем, что они завидуют его успехам. Постепенно жажда внимания становится все сильнее: горды­ня, не находя себе никакой подпитки, начинает пожирать человека изнутри. И вот он уже выпля­сывает вовсю, чтобы взгляды окружающих сосре­доточились наконец на нем. Он выкрикивает в лицо приятелям оскорбительные слова, он исхо­дит в сарказме или, напротив, занимается само­уничижением и совсем примитивным шутов­ством. Его сжигают гнев и зависть. «Гордый не терпит превосходства над собой и, встречая его, или завидует, или соперничает. Соперничество и зависть друг другом держатся, и в ком есть одна из сих страстей, в том обе они».