Шрифт:
1
Скоро начнется эфир. А пока в студии радиоэфира сидят за столом напротив друг друга двое немолодых мужчин. Быть может, под пятьдесят или шестьдесят лет. Перед каждым на столе стоит микрофон и куча бумажек, которые беспорядочно, какие-то разрозненно, занимали место на столе перед их ноутбуками. На заднем фоне видно несколько больших экранов, расположенные вдоль стены в одну полосу, близко примыкая к друг другу. На каждом из них показывается статичная картинка с логотипом их радио и его названием. Радио «Послание». Логотип изображает собой два полушария мозга, разъединенных, на которые надели наушники, а между самими полушариями расположена студия
Ведущие, сидящие в креслах, о чем-то ведут речь. Мы не можем знать о чем, так как эфир еще не начался и звук заглушен. Еще пять минут до начала. Невольно начинаешь обращать внимание на то, как одеты ведущие: одеты они солидно, в пиджаках, цвет которых нейтрален, не заставляя взгляду остановиться на нем. На шее у каждого висят наушники. Затем опять по кругу: бумаги, микрофон, стол, экраны позади них, неперестающий бить в глаза логотип. В итоге приходится вернуться взглядом к общему плану и смотреть на немую сцену, где мы видим, как один, наклонившись корпусом ко второму ведущему, рассказывает что-то, а тот, откинувшись на кресло, закинув одну руку за спинку, казалось, что внимательно слушал его. Вообще, по их лицам и жестикуляции можно сказать, что разговор был спокойным, ненапряженным. Мило беседовали, местами даже улыбались, видимо, прозвучала шутка или еще какая смешная фраза. Впервые оказавшись на этом эфире и видя этих достопочтенных людей, мы бы подумали, что это хорошие приятели. И пока трансляция пребывает в таком перерыве, открывается какая-то другая сторона вещания. Странно, а может и нет, что тебе дают пронаблюдать, прежде чем начнется их работа, за тем, что они делают вне этого эфира. Нам может показаться, что сейчас происходит нечто настоящее, что интереснее эфира, но, показывая, они все же не раскрывают этого, догадываясь, что мы заметили. Какой же соблазн делают они, оставляя картинку и убирая звук.
Слышно некое музыкальное оповещение о начале эфира. Двое ведущих усаживаются поудобнее, поправляют на столе бумаги, начинают двигать «мышью», всматриваясь в экраны ноутбуков, и, наконец-то, надевают свои наушники.
– Доброе утро! В эфире радиостанция «Послание». Вас приветствуют его ведущие: Олег Затворин и Александр Разваденский. Сегодня будем обсуждать новости, новости и еще раз новости. Как вы уже знаете, будем говорить о недавно минувшем, о том, что сегодня уже произошло. Ну и погадаем, зрители, немного погадаем мы с Затвориным. Не так ли, Олег?
– Безусловно.
– Отлично! Впрочем, все как всегда. А вы, дорогие зрители и слушатели, не забывайте присылать нам свои письма и звоните нам в студию на номер +7999… И напомню нашим слушателям, что у нас ведется еще трансляция на нашем сайте, где вы можете увидеть нас жи-вьем!
– Итак, Олег Затворин, о чем бы вы хотели поговорить, с чего начнем?
– Хотелось бы, ну ты знаешь, Саш, прежде всего… – открыв свой футляр для очков и надев очки, он взял в руки листки и стал с задумчивым видом перебирать их.
– Пока вы ищете нам тему для обсуждения, я бы хотел вам напомнить.
– Что? – отвлекшись на секунду от листков, посмотрел на него поверх очков.
– Олежа, вы помните, вчера какой возник у нас спор?
– Это какой же?
– Ну же, Олежа, мы, вернее, я затронул тему, касающуюся нашей журналисткой проблемы, хотя еще и непонятно проблема ли это. Ну в общем-то, что правда, правдивые данные, любая информация, поступающая из информационного источника, – это такой же продукт потребления, как те, что стоят на прилавках магазинов. Никто не смотрит на правду, какой бы правдивой она не была бы.
– Ах этот спор, знаете, Саш, все же не соглашусь.
– Итак?
– Должен отметить, что людей всегда интересовала правда. Случись какое-либо происшествие, преступление, и каждый уже хочет знать, кто виновен в этом. Мы знаем много случаев, когда кому-то нужна помощь в разрешении ситуации, когда человека обманывают, пренебрегают его правами. И тут – журналист, который расставляет все по местам. А использует он для этого такой инструмент как слово. Все мы хотим справедливости в исполнении законов, дающих защиту наших прав. Поэтому нельзя рассматривать правду как продукт, который можно «сделать», тогда получится сфабрикованное дело – и это уже не правда. А правда сама по себе не зависит от нашего вмешательства. Что мы не делай, а она будет.
– Пожалуй, можно так сказать. Но поймите: да, каждый хочет справедливости и узнать правду. Ведь можно одно выдать за правду, и оно уже навсегда останется правдой.
– Вы меня удивляете, Саш. Как вы, журналист, можете такое говорить? Это наша работа, чтобы одно не было правдой, если таковой не является.
– Это да, но вы не даете мне договорить.
– Прошу.
– Спасибо. Что если то, что журналист объявляет правдой, проверив, что она достоверна, все равно не является правдой, и получается, что он создал лишь продукт, который назвал правдой, сам об этом не догадываясь?
– Саш, ну что ты такое говоришь? Столько лет заниматься журналистикой. И ты мне сейчас это всерьез говоришь?
– Да! Вот решил тебя удивить.
– Прекрати, мы тратим эфирное время попусту.
– Вовсе нет, как раз если мы будем вести его как положено, со всеми этими бумажками, то – сколько еще мы выдадим небылиц за правду?
– О боже. Давайте теперь завершим наш эфир.
– К чему же? Пускай люди знают.
– Вот поэтому лучше завершить.
– Олежа, не зли меня. Мы так и не решили наш спор.
– О, а в этом есть смысл?
– Как и, впрочем, во всем, что мы вещаем, да и не только мы.
Сделав паузу и внимательно посмотрев на Разваденского, Олег сказал:
– С каждым эфиром мне все больше мерещится правда в твоих устах.
– А ведь когда-то мне это было необходимо. Но вот что мерещится нашим зрителям и слушателям – это уже загадка.
– И где же получить ответ на эту загадку?
– А ответ вы получите после рекламной паузы, никуда не уходите, мы скоро вернемся к нашим радиослушателям.
Звук затихает. Ведущие снимают наушники и опять ведут о чем-то беседу. Мы снова не слышим. Но зато теперь слышно рекламу, которая нам неинтересна и ни о чем не говорит. Важно заметить, что, смотря на ведущих и их студию, наблюдая за каждым их движением, мы через слух воспринимаем иную информацию, рекламу. Уже несоответствие. Далее за рекламой следуют свежие новости. Поначалу идут неприметные и маловажные нам новости. Но затем голос сообщает, что сегодня обнаружен мертвый популярный блогер. По полученной информации неизвестна причина смерти. Мы не отводили глаз от ведущих, пока слушали это известие. Услышали мы то, что нам неприятно и вызывает сочувствие и некую долю горечи. Однако видим перед собой другую ситуацию: два радиоведущих, занятые задушевной беседой с чашечкой кофе, и в их настроении, выражениях лиц нету того сопереживания, которое должно было бы последовать за полученной информацией. Они еще не в курсе. Но мы в курсе. Мы стараемся проецировать свое настроение на них. И для нас их непринужденный разговор, лишенный тех переживаний за неизвестную им смерть блогера, есть тоже реакция на эту новость. Отчего нам уже невольно хочется их осуждать либо наше восприятие от услышанной новости снижается, либо совсем никак не проявляется.