Что мне думать завтра
Шрифт:
– Как же тебе не стыдно. И все это лишь мне на зло? Ладно я, но себе зачем портишь жизнь? А если я тебе лайк поставлю под фото, захочешь меня?
– Ой, все!
– Нинка.
– Ну че тебе еще?
– Я тебя обожаю, – расплылся в широкой улыбке Илья.
Она нарочито притворно делает ему улыбку и с гордо приподнятой головой выходит из комнаты.
Илья тут же полез в ноут смотреть, что у нее за парень такой, и обратился к будущим студентам.
– Это Нинка была. Если вам что-то пригодится, можете у нее спокойно брать. Доброй души человек.
– Что-то не похоже.
– А-а, так это все ее притворство. Не обращайте внимание.
Найдя ее страницу, он добавил с разочарованием.
– М-да,
Когда студенты, вроде как, устроились, стали звонить родителям, чтобы их оповестить о том, что они благополучно заселились в общежитие.
Илья, наблюдая, за тем, как отчитываются перед родителями, был крайне недоволен. Что, когда они закончили, он их спросил.
– А вы всегда теперь будете звонить родичам?
– Ну не всегда, а что?
– Просто не понимаю, зачем им быть в курсе.
– Чтобы не волновались, а ты своим не звонишь?
– Рофлишь, что ль? Я че, мамкин сынок.
Студентам все больше их сосед казался странным, и они не совсем понимали, как реагировать на то, что он говорил, как это воспринимать. В нем прослеживалась жесткость и неприятие, но не создавалось ощущение, что от этого с ним будет тяжело и невыносимо жить, хотя так могло показаться из-за комнаты и того «порядка», который в ней прибывал.
Один из студентов решил, так сказать, разведать район, что тут есть поблизости: всякие магазины, куда сходить постричься и прочее. Остальные двое остались.
Один из них был пониже ростом, очень худым, прям дистрофик, нос с горбинкой, руки были покрыты густыми длинными волосами, и говорил он все время тихо, что аж еле слышно, из-за чего приходилось переспрашивать, так как речь была не только тихой, но и слова произносил неразборчиво. Сидел он за ноутбуком своим и чем-то занимался.
«Ну и дрыщь. Сразу в моник залип и ушел в цифровой мир. Все правильно! На хер эту парашу! А толстячок что наш делает, – перегнулся через постель, – тоже залип».
– Ну че, студенты! – воскликнул Илья на всю комнату, – покидаем эту скучную реальность! Ща я подключусь вместе с вами в сетевое пространство. Уж там-то никто не узнает, что мы профаны и неудачники. Ну че, парни, готовы грабить караваны и захватывать города, чтобы их женщины принадлежали нам?
Парни молчат.
– Ах да. Они ж уже потеряли контроль над своим телом, освободившись от него, а их разум уже проник в сеть. Все равно что с овощами разговаривать. Ну все тогда! Пора и мне погрузиться на дно!
Комната опустела, ее наполняли лишь звуки кликаний «мышей» и клавиш ноутбуков – как единственный отклик того, что по ту сторону этих экранов что-то происходило.
3
Стоя у стеллажа с книгами, молодой человек, которого звали Сергей Дарецкий, журналист, искал книгу. Сам не помня, какая именно ему нужна, но что-то из области нейрофизиологии.
За его спиной расхаживал один старик, который расспрашивал остальных посетителей библиотеки, причем он не подходил к каждому, а обращался ко всем сразу. Но никто его не слушал, либо сторонились. Поначалу Сергей не мог понять, с чем он обращался к людям. Заинтересовавшись, он повернулся к нему.
Старик ходил и спрашивал.
– Никто, случаем, книгу не писал?
Когда Сергей услышал вопрос, он показался ему подозрительным, и в то же время он хотел узнать, что это могло означать. Зачем он ходит вдоль стеллажей и спрашивает об этом людей. Как-то необычно, и это казалось прямо выделяющемся событием, которого здесь не должно было быть. Даже почему-то не верилось, хотя случай вовсе не особенный. Но какое-то чувство возникало у него, что произошел какой-то сбой в происходящем, в этой части пространства. Всем телом почувствовал, уловив это короткое замыкание, из-за чего ему надо было разобраться в этой ошибке.
Когда старик проходил мимо него, – а они так стояли, что один был у одного стеллажа, а другой у противоположного, и разделял их длинный стол, заставленный полностью книгами, – он ему ответил, делая вид, что ему неловко признаться в содеянном.
– Я написал книгу.
Старик остановился и, присмотревшись к молодому человеку, спросил.
– В каком жанре?
– Роман.
– Хм, нам бы, конечно, научную фантастику. Ну да ладно. Это ваша первая книга?
– Да.
– А кто вы по образованию?
Сергей задумался, но быстро сообразил.
– Инженер-проектировщик.
– Инженер, да, ну книгу вы написали, хоть и первая, но все же написали, а значит, излагать мысль вы умеете. Ну хорошо.
Сразу старик переменил вид. Стал как-то добродушнее, постоянно улыбался, прищуривая глазенки. Такое довольное выражение лица, будто втихаря предлагает выпить по стопке водки. Он увидел, что одна женщина поставила свою сумку на книги, лежавшие на столе. Он заставил ее обратить на это внимание: обложка книг от этого портится, так он объяснял потом. И сказал ей так мягко и простодушно, как бы отмечая ее скупость внимания к бережному отношению с книгами и все же снисходительно обращаясь, прощая ей. Затем он берет первую попавшуюся книгу с глянцевой обложкой, показывая и рассказывая Сергею, как портится обложка, листы и показал, как поэтому надо открывать и листать аккуратно. Рассказывал историю, как его брату досталась книга, обложка которой была настолько идеальной, что, когда проводишь рукой по ней, чувствуется гладь без единой шероховатости, и какой это раритет. Он делал это так поучительно, делился всеми этими тонкостями, словно пытался искренне предостеречь его. Ему было не жалко, хотелось открыться кому-то, чтобы посветить хоть кого-то еще в эти маленькие детали, которые мало кому доступно заметить. Раскрыться – вот, что его влекло. Так это нужно было. И чтобы один человек смог это увидеть, для того чтобы в нем так внезапно все переменилось. И почувствовать свою причастность к этому событию как некий знак, что все не случайно. И в том есть его вина. Нужно просто следовать. Безоглядно довериться, потому как больше такого с ним может не произойти.
Пока Сергей слушал его, хотя слова старика были ему неинтересны, он думал над тем, какой иной смысл могло все это иметь.
«Рассказывает про то, как нужно обращаться с книгой, сам проявляет к ней бережливость, и все это так поучительно. Учит умело, так, чтобы не спугнуть или вызвать резкое отторжение. Все это похоже на то, что он хочет меня расположить к себе. Значит, за этим что-то должно последовать. Ну допустим».
Они сели за стол. Тут старик перешел к делу.
– У нас тут есть школа. Учим людей. Нужно написать книгу в жанре детектива, фантастики. Но нужно это сделать так, чтобы весь смысл был изложен пятнадцатью словами. Мы же люди ученые, нам вся эта «вода» не нужна. А просто сразу раскрывало смысл. Мы будем брать чужие работы, переписывать их, но так, чтобы сразу был ясен смысл, избавляясь от лишнего слова. Нас интересует химия, физика, математика. До нас это никто не умел. Только мы обладаем такими знаниями. Затем, когда люди пройдут у нас курс, они будут на аспирантуре обучать студентов всему этому. Дело это, конечно, затратное и даже подпольное, никто не должен знать. У меня тут долг один есть. Надо же школу как-то поддерживать. Нам нужны люди, которые могут отдаться делу, которых интересует стремление к высшему, созидание. А те, кто к нам приходит из корысти, как правило, они уходят и остаются ни с чем, – усмехнулся старик, – поэтому поначалу придется потрудиться бесплатно. Но зато потом. Можно и миллион заработать. Очень прибыльное дело.