Что природа когда-либо делала для нас? Как деньги действительно растут на деревьях
Шрифт:
Лес, как губка, медленно выпускает впитавшуюся воду ».
Берджесс отмечает важность облачных лесов во многих странах с сезонными дождями: «Если вы находитесь в тропических низинах в сухой сезон, и дождей больше нет, но реки все еще текут, вода иногда будет поступать из облачных лесов. Несмотря на то, что дождя нет, леса продолжают собирать и выделять влагу, поэтому для водоснабжения в засушливый сезон они могут иметь решающее значение ».
Горы Улугуру в Танзании служат тому примером. «Это водосбор реки Руву, - поясняет Берджесс. «Он снабжает столицу Дар-эс-Салам, в которой проживает 4 миллиона человек, экономический центр страны. В засушливый сезон большая часть воды поступает из этой реки, которая, в свою
За последние пятьдесят лет или около того сток в этой реке в сухой сезон уменьшился примерно наполовину. Вероятно, это связано не только с тем, что лес был частично расчищен - вода используется для сельского хозяйства и так далее, - но потеря лесов, безусловно, является частью того, почему река в наши дни течет меньше ».
Вода - это рост
Многие тропические страны с сезонно засушливыми низменностями, но с достаточно высокими горами и некоторым количеством влажного воздуха, поступающего с океана, частично зависят от водоснабжения облачных лесов. К ним относятся, среди прочего, быстроразвивающиеся страны Восточной Африки, несколько стран Западной Африки, Вьетнам, Камбоджа и Лаос, страны Анд и Мексика.
Существует также тесная корреляция между облачными лесами и разнообразием дикой природы: многие районы оставшихся облачных лесов признаны чрезвычайно важными для большого количества уникальных животных и растений, которые они содержат.
Во многих частях мира почти три четверти первоначального облачного леса исчезли, расчищены, чтобы освободить место для ведения сельского хозяйства, или деградированы в результате сбора топливной древесины. Многое из того, что осталось, сейчас находится в различных заповедниках, поэтому, хотя во многих случаях уровень потерь снизился, остались только остатки, и часто они находятся под давлением - например, от выпаса скота.
Таким образом, хотя страны и муниципалитеты исторически пытались идти в ногу с растущим спросом на воду, уделяя особое внимание трубам, бетону и инженерным работам, в последнее время больше внимания уделяется естественным системам, таким как торфяники, пастбища, леса, облачные леса и парамосы, которые пополняют, накапливают и постепенно высвобождают воду. Есть признаки того, что пенни начинает падать - даже среди правительств крупных стран. Например, Бразилии.
В конце 2009 года я поехал в Бразилию и встретился с несколькими министрами национального правительства Бразилии, чтобы обсудить, как лучше всего разработать международные партнерства, которые могли бы помочь в их продолжающейся борьбе за контроль над потерей лесов, в том числе в Амазонии. В то время как в предыдущих дискуссиях за несколько лет до этого они, как правило, подчеркивали право своей страны вычищать лес, чтобы освободить место для развития, нынче очевиден был другой тон.
На этот раз было больше осознания экономического значения нетронутого леса. Это было связано не только с огромной глобальной ролью, которую он играл в поглощении углекислого газа, но и с тем вкладом, который он вносил в экономический рост страны благодаря своей роли в круговороте воды.
За этим изменением взглядов стояли два фактора.
Одним из них было значение дождя, производимого Амазонкой, но выпадающего на юге и в центре страны. Здесь находится большая часть сельского хозяйства страны, в том числе множество огромных плантаций сахарного тростника и сои, которые так много способствовали быстрому развитию Бразилии в последнее время. С меньшим количеством тропических лесов могло бы быть меньше дождей, а это означало бы снижение экспорта и богатства.
Еще одним фактором была фундаментальная зависимость Бразилии от гидроэнергетики. Около 80 процентов электроэнергии, потребляемой в Бразилии, вырабатывается плотинами на больших реках. Недавние сильные засухи в Амазонке привели к сокращению речного стока, что повлияло на производство электроэнергии. Правительство Бразилии начало понимать, что лес стоит больше живым, чем мертвым, не в последнюю очередь из-за воды, которую он поставляет.
Снижение темпов исчезновения лесов там и в других странах - сложное и трудное дело, но, по крайней мере, осознание того, что лес выполняет четкую экономическую функцию, может помочь заострить политическое внимание и активизировать приверженность, которая будет иметь столь важное значение для успеха. И, к счастью, это не какая-то абстрактная надежда.
В конце 2011 года Бразилия сообщила о самом низком годовом уровне вырубки лесов с тех пор, как велась надлежащая учетная запись - вырубленная в 2010 году площадь сократилась до 6450 квадратных километров. Это было частью плана по сокращению вырубки лесов на 80 процентов к 2020 году, и, очевидно, он сработал.
Большая часть того, почему это было приемлемо с политической точки зрения, заключалась в том, что экономика рассматривалась по-другому, а отчасти это было подкреплено стимулами, предлагаемыми международным сообществом, в первую очередь правительством Норвегии, которое также помогает Гайане (как мы видели в главе 2) и Индонезии.
Однако работа еще не закончена: на самом деле, это далеко не так. В регионе Амазонки запланированы крупномасштабные проекты развития, в том числе плотин и дорог. Существует также политическое давление, чтобы ослабить некоторые из недавних мер контроля, чтобы позволить фермерам и дальше расширять производство товаров, таких как соя.
Частично лес может быть потерян из-за изменения климата. В 2011 году в бассейне Амазонки была рекордная засуха, и такие явления могут стать более частыми по мере повышения температуры поверхности моря в тропической Атлантике.
Но почему люди в Европе или Северной Америке должны беспокоиться о бразильских засухах или необходимости еще большей вырубки лесов? Там, где я живу, в Англии, мы, возможно, страдаем от ложного чувства безопасности, когда дело касается воды. У нас бывают странные периоды продолжительной засушливой погоды, но, как правило, необходимой жидкости достаточно. Однако в других частях мира мы по-прежнему сильно тратим воду.
Производство всех продуктов питания и промышленных товаров, импортируемых странами, зависит от количества воды. Пример тому - чай. В Британии мы много пьем, но не выращиваем. Он происходит в основном из высокогорных регионов в тропиках и субтропиках, где выпадает много дождя.
PG Tips - один из крупнейших производителей чая в Великобритании, выращивает его в Кении. Это делает Unilever, и Ричард Фэйрберн, с которым мы познакомились в предыдущей главе, говорит, что производство чая в высокогорной Кении уязвимо для последствий продолжающейся вырубки лесов: «Озеро Виктория находится примерно в 100 километрах от леса Мау, который, в свою очередь, находится рядом с нашим чаем.
Каждое ясное утро на озеро светит солнце, и вода испаряется. Влага поднимается вверх и распространяется по лесу площадью 300 000 гектаров, становится еще более насыщенной и образует облака, которые производят дождь. В чайном поместье почти каждый день идет дождь. Без леса облака производили бы меньше дождя, и это было бы серьезной проблемой для нас, да и для экономики Кении. Мы уже видим признаки перемен. За последние двенадцать лет половину из них мы назвали засушливыми.