Что такое Перу

Видимо, «их величества» пупом земли считали себя. По недоразумению и средневековой ограниченности.

Где этот пуп на самом деле, не знает никто, но убежден, что уж точно не в Мадриде, не в Лондоне с его ухоженными газонами и не под небоскребами Нью-Йорка. Вообще на истоптанных человеком площадях его искать, как мне кажется, бессмысленно. Полагаю, он где-то там, где природа еще жива и изначально непорочна. Причем чем ближе человек к этой точке подходит, тем острее ощущает силу ее притяжения и собственную слабость. Это особое, непривычное для цивилизованного человека чувство, да и, надо сразу же признать, на любителя. Перу – как раз из таких мест. На любителя.

Иначе говоря, если вы цените комфорт и покой, то вам, конечно, в Лондон. А если вас неудержимо тянет окунуть руку в протоку, полную пираний, если вас влечет к тайнам древних, если вы хотите пройтись над пропастью, наблюдая в нескольких метрах от себя парящего кондора, – то тогда в Перу.

Когда живешь в стране восемь лет подряд, а потом периодически ее посещаешь, чтобы встретиться со старыми знакомыми, эта земля становится частью твоей плоти. Ее традиции, верования, характер, достоинства и недостатки становятся и твоими. И ты не можешь эту как-то незаметно возникшую связь порвать. Там трясет – тебе больно и в Москве, а потому ты бросаешься к телефону, чтобы звонить друзьям, все ли живы. Там выборы, а ты досадуешь: опять проголосовали не за того. И уж тем более это место не отпускает, потому что редко где встретишь такое количество загадок, а каждый нормальный человек от природы любопытен.

Так и живешь на два дома. Наверное, уже до конца жизни.

Это в Перу родилась одна из самых интересных и до конца еще не понятых историками цивилизаций – инков. Это здесь, врубаясь в сельву мечами и мачете, бездорожьем и безденежьем упорно шли к своему Эльдорадо жестокие, но мужественные конкистадоры.

Это на перуанских песках начертаны бог знает когда и кем загадочные линии Наски – тайна, о которую сломало зубы немалое число археологов и астрономов. А обыватель до сих пор убежден, что как раз на этом «аэродроме» и приземлялись инопланетяне.

Это в Перу, по дороге из бывшей столицы империи инков Куско в седой Мачу-Пикчу – одно из чудес света, – в узкой долине между горными склонами Анд выращивают самую вкусную в мире кукурузу. Если бы Никита Сергеевич Хрущев увидел размер этих початков, то, подозреваю, сошел бы с ума от горя: зачем он ездил за кукурузным секретом в США, когда должен был, ради спасения СССР, подружиться с простым перуанским крестьянином.

Недаром кукурузу так часто можно увидеть в орнаменте красочных изображений божеств, до сих пор почитаемых местными индейцами. Такая уж это страна, где исповедь католическому падре и визит к шаману гармонично уживаются в человеческой душе, не вызывая ни малейшего противоречия.

Римский понтифик и «их величества» сумели покорить индейцев мечом и крестом лишь отчасти. Такой необычный религиозный симбиоз в человеческой душе, как в Перу, редко где встретишь.

Это в местной непроходимой сельве водятся столь любимые Голливудом анаконды и прочие жуткие твари. Но на той же земле обитает и трепетный куй – морская свинка, которую местные индейцы уже многие века используют вместо рентгеновского аппарата. Шаман подносит куя к телу пациента, а потом, когда несчастного зверька забивают, оказывается, что у него воспален именно тот орган, который поражен у больного человека.

Скажете, байки? Да нет. Разговаривал с известными перуанскими врачами, современными скептиками-алло-патами: все подтверждают сам факт этого феномена, вот только никто не может объяснить его природу.

Именно там, в дебрях Амазонки, шаманы и монахи собирают лианы, называемые кошачьим когтем, кора которых помогает даже больным раком. И это не сказки. Просто то, что продается под этим названием в аптеках всего мира, уже многократно разбавлено всяческой дребеденью, а потому и помогает соответственно. Ну что же, когда-то похожая история произошла и с хинным деревом, которое везли в средневековую Европу из Нового Света. В той смеси, что доходила до пациента, хинина было куда меньше, чем обычной дубовой коры. А вот если вам повезет найти спасительный кошачий коготь в нужном месте, да еще в нужное время, то не пожалеете. Знаю точно. Сам пробовал.

Вот и выходит, что чем ближе к дикой природе, к тому самому пупу земли, тем больше чудес, еще не затоптанных, к счастью, безжалостным железным башмаком Писарро и его конкистадоров.

Поэтому и предлагаю пройтись в компании с моими друзьями, индейцем Бобом и рыжим терьером Джерри, горной Тропой инков, заглянуть на Амазонку и вместе покопаться в перуанской песочнице, что тянется вдоль всего здешнего побережья Тихого океана.

Мало ли на что еще наткнемся.

Роберто, или Большого Боба, с иронией прозванного так еще в детстве за малый даже для перуанца рост, знаю хорошо, он не раз выручал меня из самых разных передряг.

Этот невысокий, никогда не унывающий человек, чистокровный индеец с железной мускулатурой, всю жизнь проработал инструктором по альпинизму. А в годы большого террора, когда в стране свирепствовали сразу две левацкие экстремистские организации, а потому туризм постепенно иссяк, пристроился в качестве шерпы и одновременно охранника к иностранным журналистам, которые все равно на свой страх и риск колесили по стране, несмотря на все строжайшие запреты запуганных посольств.

Подрабатывал Боб и на раскопках, причем как легальных, так и нелегальных, так что был на короткой ноге и с местными археологами, и с черными копателями, что промышляют на древних гробницах при свете луны. У него всегда при желании можно было раздобыть уакос – старинный глиняный сосуд для воды. Или даже серебряный, а то и золотой (если кому-то по карману) тумик – хирургический инструмент инков, которым они делали трепанацию черепа. В музеях можно увидеть перуанские мумии с золотыми пластинами на голове: древние лекари отлично знали, чем лучше всего защитить травмированное место.

Конечно, иностранцы, которые скупали у Боба все эти редкости и вывозили их к себе домой, занимались контрабандой, но Роберто это не смущало – шла война, и он, как и все вокруг, выживал как мог. Где-то в горах у него была жена и двое детей, правда, я их так и не увидел. Говорить о родне, если не считать своего старшего брата Мануэля, с которым мы были хорошо знакомы, индеец не любил, а вот кормить семью считал своим долгом.

Чему-то Боба наверняка научила жизнь, но вообще-то ему всегда чертовски везло. Если говорить о полиции и военных, то у него на них был особый нюх, он как никто умел объезжать все блокпосты, хотя на горной дороге это получается далеко не всегда. С ночным бандитским отребьем Боб и вовсе говорил почти как свой – все-таки сам из черных копателей, так что грабителей, если индеец стоял рядом с вами, можно было не опасаться. Криминальный мир он знал, конечно, не весь, но в качестве нужного пароля хватало и нескольких ключевых имен. Среди журналистов поговаривали даже о том, что у него во время войны существовал своеобразный пакт о ненападении с самыми жестокими террористами из маоистской организации «Sendero Luminoso» («Светлый путь»). Поскольку Боб лазил по самым потаенным местам страны, то натыкался на их лагеря постоянно, однако в полицию не спешил, что сендеристы оценили по достоинству. Впрочем, это только слухи.