Что видела собака: Про первопроходцев, гениев второго плана, позд-ние таланты, а также другие истории
Шрифт:
В те дни было очевидно, что телевидение можно использовать для продажи кухонных товаров, если ты Procter & Gamble. Но успех затеи представлялся совсем не таким очевидным, когда речь шла о Меле Кори и Роне Попейле, двух молодых коммивояжерах, продававших никому не известное устройство для резки овощей. Они сильно рисковали, но, к их великому удивлению, затраты окупились сторицей.
«Был один магазин в Бьютте, штат Монтана, назывался "Хен-нессис", — продолжает Кори, вспоминая те годы. — В городке были почти одни только бары и всего несколько трехэтажных зданий. Жителей 27 ООО человек, и одна телевизионная станция. Я пришел с Veg-O-Matic в магазин, и мне сказали, что готовы взять один ящик, поскольку пароду там бывает немного. После этого я отправился на телестанцию, а там — настоящее болото. Единственный человек, которого я нашел, прикинулся глухим и слепым. Но я разобрался с рекламным графиком и заплатил 350 долларов за пять недель. Думал, если продам шесть ящиков, а это 174 овощерезки,
Почему Veg-O-Matic пользовалась такой популярностью? Бесспорно, американцы оценили удобный способ нарезания овощей. Но дело не только в этом: определяющим в успехе Veg-O-Matic стал идеальный союз средства продвижения (телевидения) и идеи (устройства). Veg-O-Matic отличалась исключительной простотой. Берешь картофель, проталкиваешь его через покрытые тефлоном кольца и — вуаля! — получаешь картофель фри. Никаких кнопок, никаких устрашающих скрытых механизмов: презентация Veg-O-Matic укладывалась в две минуты и снимала все страхи перед пугающей новизной. Достаточно было просто навести на Veg-O-Matic камеру и заставить зрителей целиком и полностью сосредоточиться на предлагаемом товаре. Телевидение еще эффективнее справлялось с задачей, которую ставили перед собой коммивояжеры на «живых» презентациях, — превратить товар в звезду.6
Этот урок Рон Попейл не забудет никогда. Рекламный ролик печки-гриль Showtime Rotisserie начинается не с показа его самого, а с череды кадров, на которых зрители видят мясо и птицу на вертеле в духовке. Голос за кадром комментирует каждую из картинок: «восхитительный цыпленок», «сочная утка», «аппетитное свиное жаркое»... И только потом появляется Рон, одетый в спортивную куртку и джинсы. Он рассказывает о проблемах традиционного бар-бекю, о том, сколько после него грязи и мусора. Ударяет молотком по дверце Showtime, демонстрируя ее прочность. Ловко связывает крылышки и ножки цыпленка, насаживает его на патентованный двузубый вертел и ставит в духовку. Затем повторяет эту процедуру с нарой цыплят, лососевыми стейками с лимоном и укропом, со свиным ростбифом. Все это время камера направлена на его руки, которые находятся в беспрерывном движении и ловко управляются с печкой. Спокойный голос подробно описывает каждый шаг: «Сейчас я его поставлю. Он легко входит. Вот так. Немного приправлю травами и специями. Закрою стеклянную дверь. Выставлю время чуть больше часа... Просто нажму кнопку и забуду о нем».
Почему Showtime ждал такой успех? Потому что она, как и Veg-O-Matic, была создана для того, чтобы стать звездой. С самого начала Рон настаивал на откидывающейся прозрачной стеклянной дверце. Тогда находящиеся внутри цыплята, индейка или ребрышки будут постоянно видны. Алан Бакус вспоминает, что после появления первой модели Showtime Рон помешался на качестве поджаристой корочки и решил, что вертел вращается не с той скоростью. В первой модели он делал четыре оборота в минуту. Рон устроил на своей кухне сравнительный эксперимент, зажаривая при разной скорости одного цыпленка за другим, пока не нашел оптимальную скорость шесть оборотов в минуту. Легко представить себе магистра делового администрирования с горящим взором, сжимающего в руках пачку бумаг, на которых записаны результаты опроса фокусных групп, до называющего, что Ronco продает удобство и здоровый образ жизни и что глупо тратить сотни тысяч долларов на попытки получить ровную золотистую корочку. Однако Рон понимал, что идеальная корочка важна по той же причине, что и наклонная стеклянная дверца: дизайн продукта должен во всех отношениях соответствовать эффективности и простоте функционирования в процессе демонстрации. Чем лучше товар выглядит, тем проще продавцу его продать.
Если бы Рону пришлось выводить на рынок видеомагнитофон, он бы не просто продавал его посредством информационной рекламы. Он бы изменил сам видеомагнитофон, с тем чтобы тот выглядел в рекламном ролике понятнее. Он отказался бы от электронных часов — тоскливо мигающие неустановленные часы не вызывают ничего, кроме раздражения. Кассета не пряталась бы за дверцей, а находилась на виду, совсем как цыплята в духовке, так, чтобы во время записи вы видели, как вращаются катушки. Кнопки управления были бы не крохотными, а большими и при нажатии издавали бы успокаивающий звук. Все этапы процесса записи отображались бы на дисплее, с тем чтобы можно было включить магнитофон и забыть о нем. А разве был бы он узким черным плоским ящиком? Разумеется, нет. В нашей культуре термин «черный ящик» означает непонятность, загадку. Видеомагнитофон Рона был бы выполнен в красно-белой пластмассе, матовой и прозрачной, а может быть, в алюминии и раскрашен в какой-нибудь смелый цвет. И обязательно располагался бы на телевизоре, а не под ним, для того, чтобы сосед или друг непременно заметили его и воскликнули: «О, ты обзавелся Таре-0-Matic!» 7
Детство Рона Попейла нельзя назвать счастливым. «Помню, как запекал картошку. Мне тогда было года четыре или пять», — рассказывает он. Мы сидим у него на кухне и едим свиные ребрышки, приготовленные в Showtime. Понадобилось немало времени, чтобы разговорить его. Рон ие из тех людей, кто любит копаться в прошлом. «Я никак не мог проглотить эту печеную картошку, потому что был слишком голоден». Обычно Рон пребывает в постоянном движении, что-то нарезает, крошит, носится туда-сюда. Но сейчас он как будто замер. Его родители развелись, когда он был совсем маленьким. Эс-Джей перебрался в Чикаго. Мать исчезла.
Вместе со старшим братом Джерри его отослали в интернат в штат Нью-Йорк. «Помню, как однажды видел свою мать. Отца я впервые увидел только в тринадцать, когда приехал в Чикаго. В интернате по воскресеньям родители навещали детей, а ко мне никто не приезжал. Даже зная, что никто не появится, я все равно подходил к воротам и смотрел на дорогу. — Он взмахнул рукой, словно показывая вдаль. — Помню, как стоял и плакал, вглядываясь в виднеющуюся вдали машину и надеясь на то, что это едут мои родители. А они так и не приехали. Вот и все, что помню об интернате, — Рон сидел не шевелясь, — Я даже не помню, чтобы отмечал дни рождения. Потом нас забрали бабушка с дедушкой и увезли во Флориду. Дедушка привязывал меня к кровати — за запястья и ноги. Почему? Потому что у меня была привычка переворачиваться на живот и биться головой о стену. Почему? Зачем? Я не знаю. Я лежал распластанный на спине, а если все-таки исхитрялся перевернуться и начать биться, дедушка просыпался, подходил и вытрясал из меня всю душу. — Рон помолчал, а потом добавил: — Мне он никогда не нравился. Я никогда не знал ни матери, ни ее родителей, ни вообще кого-либо с той стороны. Вот так. Особо и вспоминать нечего. Понятное дело, всякое случалось. Но это уже стерлось из памяти».
Когда Рон в 13 лет вместе с бабушкой и дедушкой перебрался в Чикаго, его отправили работать на фабрику Popeil Brothers, но только по выходным, когда там не было отца. «Консервированный лосось и белый хлеб на обед, вот этим я и питался, — вспоминает он. — Жил ли я с отцом? Никогда. Я жил с бабушкой и дедушкой». Когда он стал коммивояжером, отец сделал для него только одно — предоставил кредит. Мел Кори рассказывал, что однажды подвозил Рона из колледжа и высадил его возле квартиры отца. «У него был ключ от квартиры; он вошел. Отец, который уже лег спать, спросил: "Это ты, Рон?" Тот ответил: "Да". Но отец даже не вышел из комнаты. И на следующее утро Рон его тоже не увидел». Сам Рои говорит: «Мой отец занимался только бизнесом. Я не знаю, каким он был человеком».
Когда позднее Рон сам занялся бизнесом, в компании Popeil Brothers он стал персоной нон грата. «Ронни не разрешали там появляться, — вспоминает один из бывших коллег Эс-Джея. — Его не впускали в парадную дверь. Ему не дозволялось быть частью этой компании».
Перед нами человек, выстроивший свою жизнь по примеру отца — он занялся тем же бизнесом, точно так же посвятил себя кухонному оборудованию, получил старт в жизни благодаря продаже отцовских товаров, — но где же был его отец? «Знаете, вместе они могли бы творить чудеса, — говорит Кори, качая головой. — Помню, мы как-то вели переговоры с K-tel по поводу объединения, так они сказали, что мы могли бы стать военной машиной — это их слова. Вот Рон с отцом могли бы стать военной машиной». При всем при этом в Роне не заметно и следа горечи. Однажды я спросил его: «Кто тебя вдохновляет?» Первое имя пришло на ум сразу же: его добрый друг Стив Уинн. Потом он помолчал немного и добавил: «И мой отец». Несмотря ни на что, Рон видит во всем, что тот делал, бесценный пример. И как же он поступил? Он превзошел отца. Рон создал Showtime, которая, учитывая ее стоимость, намного лучше, чем Morris Metric Slicer, Dutch Kitchen Shredder Grater, Chop-O-Matic и Veg-O-Matic вместе взятые.
Когда я приехал в Оушн-Тауншии, чтобы навестить Арнольда Морриса, тот повел меня на местное еврейское кладбище Чесед-Шель-Амес, расположенное на вершине холма недалеко от города.
В белом «мерседесе» Арнольда мы ехали по бедным кварталам. Шел дождь. Возле кладбища стоял мужчина в майке, с пивом в руке. Мы прошли сквозь узкую ржавую калитку. «Вот здесь все и начиналось», — заметил Арнольд, имея в виду, что здесь похоронены все представители этого вздорного, по вдохновенного семейства. Мы шли между рядами, пока в дальнем углу не нашли могилы Моррисов. Там похоронен Натан Моррис, который носил соломенную шляпу и в положенный срок скончался от сердечного приступа. Рядом — его жена Бетти. Через несколько рядов от них покоятся родоначальник клана Моррисов Киддерс Моррис и его жена, а еще через несколько рядов — Ирвинг Розенблюм, сколотивший состояние, продавая товары из пластмассы на Лонг-Айленде. Далее аккуратными рядами лежат все Попейлы: дедушка Рона Изадор, подлый, как змея, и его жена Мэри; Эс-Джей, пренебрегший собственным сыном; брат Рона Джерри, умерший молодым. Рон среди них — и свой, и чужой.