Что вы скажете на прощанье
Шрифт:
Он взялся здоровой рукой за холодную железную спинку кровати и подтянулся. Сердце застучало. Он передохнул. Потом нащупал вторую, неживую руку, положил ее на грудь, но она стала сползать вбок, и он придерживал ее. Он лежал, вытянувшийся, неподвижный, со скрещенными на груди руками.
Голова была ясной. "Что изменится, когда я умру?
– спрашивал он себя и ответил: - Ничего не изменится. Я только лишь перестану думать".
Он начал прощание.
Мальчик сидел на растрескавшейся земле. Возле его смуглых маленьких ног топтались белые куры; через ивовый тын свешивались на улицу змейки огуречных побегов; в чистом небе парила птица-ястреб. Мальчик держал
Над деревней теплое утро. Оно было спокойное и тихое. Поднимались прозрачные дымки летних кухонь; иногда доносился хрипловатый прерывистый крик молодого петуха, или нежное блеяние овцы, или тревожащий душу своей тоскливой силой рев быка, но все это звучало приглушенно, точно в воздухе вдруг вспыхивало и угасало какое-то едва осязаемое движение, которое не могло одолеть утреннего покоя.
Мальчик приколотил гвоздем колесо к машине, положил на землю молоток и, быстро подобрав ноги, вскочил. Машина вздрогнула и подпрыгнула. В ней что-то загудело, словно огонь в печи.
Куры от страха присели и тотчас же разбежались в разные стороны двора.
– Она поедет!
– радостно закричал мальчик.
Из-под поленницы вылез вислоухий пес Канада. Он взвизгнул, игриво задрал хвост и смело подбежал к машине. Но, ткнувшись носом в ее неживое тело, он попятился, оскалясь и рыча. В его глазах появился ужас. Пес грозил машине, этому непонятному и оттого страшному существу, своими крупными желтыми клыками, шерсть на загривке вздыбилась - Канада останавливался, рвался вперед на полшага, но на этом его отвага заканчивалась, и он снова пятился, пока не прижимался к ногам мальчика. Мальчик засмеялся, вытащил из полотняных штанов хлебную корку и бросил Канаде. Пес отшатнулся, взвыл и забился под поленницу, откуда неотрывно глядел на подпрыгивающую на месте машину. Потом он завыл с таким пугающим отчаянием, словно почуял свой конец.
Мальчик отступил к воротам, чтобы скорее выпустить на волю ожившую деревянную машину. Он боялся, что ей не понравится трусливая повадка Канады, и она перемахнет по воздуху через огороды и уйдет по шляху в неизвестную сторону. Он не знал, чего от нее можно ждать, и не хотел поворачиваться к ней спиной.
На соседнем дворе пронзительно заскулила собака. Машина понеслась на мальчика. Он стоял, раскрыв рот, она проскочила мимо него, пробила ворота и замерла.
Собаки завыли по всей деревне, накликая беду. Мальчик схватил молоток, чтобы разбить машину. Он выбежал за калитку, размахнулся - машина отодвинулась, и он ударил мимо. Он кинулся к ней - она снова отодвинулась. Мальчик швырнул в нее молотком, но молоток, ударившись в дощатый кузов, взлетел и исчез в небе.
– Я тебя больше не трону, - пробормотал мальчик.
И ему почудилось, что машина поняла. Она мирно заурчала, объехала вокруг него и приткнулась к маленьким босым ногам. Тогда он сел на нее верхом и оглянулся, ища кого-нибудь, кто бы увидел, как он будет ехать.
Однако на улице никого не было. Даже гуси, которые всегда паслись у канавы, где росла бузина, вперевалку бежали прочь, размахивая крыльями, навстречу им несся пыльный вихревой столб, затемняющий солнце.
Где-то нервно блеяли овцы, взволнованно мычали коровы, визжали свиньи, устрашающе выли собаки, бессмысленно кудахтали куры - казалось, что весь скот и птицы остерегали мальчика, чтобы он не ехал. Он слышал такое однажды, когда в грозу горели заречные хаты. Но сейчас, как ни вертел головой, видел над дворами легкие сквозные дымки летних кухонь. Пожара нигде не было.
–
– крикнул он.
Машина понеслась к церкви мимо крытых камышом и соломой белых хат. За ней летел желтый от солнечного света пыльный столб.
Свистело в ушах, выдувало из глаз слезы и сносило ветром по щекам. Сердце сжалось от жуткого, небывалого движения. Мальчику было страшно и сладко.
...Из серых сумерек церкви вышли на паперть три старухи - толстая, тощая и горбатая. Они поглядели на синее небо, зажмурились после прохладного полумрака церкви, и, когда старые глаза привыкли к свету, они увидели мальчика.
Толстая увидала, что он мчится в деревянной тачке без ручек и испуганно таращится. Тощая заметила летящую над улицей лодку и в лодке юного сурового ангела с желтыми светящимися крыльями. Горбунье померещился черт.
– Еду!
– прокричали одновременно мальчик, ангел и нечистый.
– Эгей!
Он пролетел как молния, обдав паперть пылью. Старухам запорошило глаза, и они ослепли. Что-то с шорохом и треском ударило в землю вблизи от них, кто-то завопил гнусно и осквернительно для святого места, и тощая вместе с горбуньей бухнулись на колени, а толстуха подалась к ним и повалилась на них. Они стонали и плакали, пока не расползлись в разные стороны. Слезы промыли им глаза, они увидели бегущую кошку и упавший невесть откуда молоток, стоявший торчком в плотно убитой земле.
Между тем мальчик ехал к реке. Навстречу через мост тяжело бежали с покосов мужики в раздутых встречным ветром белых рубахах. Он свернул со шляха на тропинку среди ракитника, и по лицу стегнули низкие гибкие ветки, но машина сразу замедлила ход, как будто она тоже почувствовала боль.
Блеснул белыми искрами плес, открылась широкая поляна, заросшая конским щавелем и малиновым клевером. Машина остановилась. На мостках у реки стояла, согнувшись, женщина в подоткнутой юбке и полоскала белье. Она отодвинула далеко в сторону зажатую в обеих руках простыню и сильным рывком протаскивала ее в другую сторону, и вода вспенивалась и бурлила. Женщина проделывала это по нескольку раз, а затем отжимала простыню и шлепала ее в дощатое корыто, в котором горкой белели скрученные жгутами чистые рубахи, портки, наволочки и остальное белье.
– Мама!
– позвал мальчик.
– Я к тебе приехал!
Мать выпрямилась, повернувшись к нему с усталой неторопливостью, и заслонилась блестящей мокрой рукой от солнца.
– Это ты?
– спросила она ласковым грудным голосом.
– А что там за гомон в деревне? С тобой ничего не стряслось?
– То бабкам черт привиделся, - засмеялся мальчик.
– А я приехал помогать тебе.
Он шел босыми ногами по теплой траве, а за ним медленно катилась деревянная машина. Мать не замечала ее, глядя на своего маленького косолапого сына в белых холщовых штанах на одной косой помоче через загоревшее плечо. Она обрадовалась, что он пришел. Она нагнулась над корытом, выбрала маленькую сорочку и тихо засмеялась.
– Помогай.
Но мальчик замахал на нее руками, подбежал к ней и, схватив охапку белья, потащил его к машине. Тут-то мать и приметила это странное сооружение из досок, стоявшее на четырех колесах возле мостков. Однако она не поняла, что хочет сын, и воскликнула:
– Что ты опять удумал?
– Сейчас увидишь, - проворчал мальчик, укладывая белье в кузов. Он знал, что машина может делать все, что он пожелает.
– Тебе больше не нужно будет стирать, мама.
Он подтолкнул машину к воде. Она съехала с берега, зачерпнула бортом и сильно качнулась несколько раз взад-вперед. Белье, хлюпая и булькая, зашевелилось.