Что я без тебя...
Шрифт:
Густой туман окутал ночь своим серым покрывалом, сквозь которое с трудом пробивался тусклый свет фонарей. Стивен взял у лакея поводья и ласково заговорил с парой гнедых, которые били копытами и потряхивали гривами. Эти кони впервые попали в город и, когда Стивен ослабил вожжи и пустил их рысцой, бежавший у обочины тротуара конь вел себя как-то нервно, пугаясь в тумане даже стука собственных копыт по булыжной мостовой и теней, отбрасываемых уличными фонарями. Когда слева хлопнула дверь, он шарахнулся в сторону и понес, однако Стивен привычным движением натянул поводья и повернул
Стивен закричал, но было поздно.
Глава 2
Тяжело опираясь на трость, Ходжкин, дворецкий, в убогой гостиной молча, с почтением слушал рассказ важного господина, лорда Уэстморленда о безвременной кончине хозяина. Слушал бесстрастно, как и положено слуге, и даже потом, когда господин закончил, никак не выказал своих чувств, лишь старался успокоить лорда.
— Как печально, милорд, для бедного лорда Берлтона и для вас. Но ничего не поделаешь, несчастный случай есть несчастный случай, и вам не в чем себя упрекать.
— Думаете, мне от этого легче? Ведь под колесами моего экипажа погиб человек! — с горечью произнес лорд, обращаясь скорее к самому себе, чем к дворецкому.
Неудивительно, что пьяный барон угодил под колеса, но факт остается фактом — правил экипажем не кто иной, как Стивен. И вот он жив и здоров, а молодой Берлтон погиб, и, как оказалось, даже некому его оплакивать. Такой несправедливости Стивен не мог стерпеть!
— Уверен, у вашего господина есть где-то семья — кто-то, кому я мог бы рассказать о случившемся.
Ходжкин отрицательно покачал головой, в полном отчаянии оттого, что снова потерял работу и вряд ли найдет ее до конца дней своих. Барон нанял его потому лишь, что больше не нашлось охотников выполнять одновременно обязанности дворецкого, камердинера, лакея и повара, да еще за такую смехотворную плату.
Боже! Как же он посмел нарушить правила и подумать о собственной судьбе? И, откашлявшись, Ходжкин быстро добавил:
— Как я уже вам говорил, у лорда Берлтона нет близких родственников. Его друзей и знакомых я не знаю, потому что прослужил у барона всего три недели… — Тут он оборвал свою речь и на лице его отразился ужас. — Господи! — воскликнул старик. — Я был так потрясен, что совсем забыл о его невесте. На этой неделе должна была состояться свадьба.
На Стивена опять нахлынуло чувство вины, однако, исполненный решимости, он спросил:
— Кто она и где ее можно найти.?
— Она американка, барон познакомился с ней за границей, и завтра она прибывает на судне из наших колоний. Отец ее тяжело болен и не смог сопровождать дочь, так что скорее всего она приедет либо с родственницей, либо с компаньонкой. Вчера вечером лорд Берлтон как раз прощался со своей холостяцкой жизнью. Вот все, что мне известно.
— Но вы должны знать имя девушки. Как Берлтон ее называл?
Напористость лорда Уэстморленда и стыд за свою старческую забывчивость довели несчастного старика до полного изнеможения.
— Я ведь уже вам говорил, что поступил в услужение к барону недавно и еще не успел войти к нему в доверие, — стал он оправдываться. — При мне он называл ее «моя невестушка» или «моя наследница».
— Напрягите память! Ведь упоминал же он хоть когда-нибудь ее имя!
— Нет… я… Постойте-ка! Что-то припоминаю… Ее фамилия навела меня на мысль о графстве Ланкашир, где я очень любил бывать в детстве. Ланкашир. Ланкастер! — завопил он вне себя от восторга. — Вспомнил! Ее фамилия — Ланкастер, а имя — Шарон… Впрочем, нет! Чариз! Чариз Ланкастер!
Усилия Ходжкина были вознаграждены одобрением лорда. И тотчас же последовал новый вопрос:
— А как называется ее судно?
Тут Ходжкину не пришлось напрягаться, он сразу вспомнил и, очень гордый собой, просиял от восторга и даже стукнул тростью об пол.
— «Утренняя звезда»! — завопил он и залился краской, устыдившись своего недостойного поведения.
— Больше ничего не вспомните? Тут может помочь любая подробность.
— Есть кое-что, только не хочется болтать лишнего.
— Говорите же, — с неожиданной для самого себя резкостью сказал Стивен.
— Я слышал от барона, что леди совсем юная и настоящая прелесть. Насколько я понял, она без ума от своего жениха, а для ее отца главное — титул барона.
Надежда Стивена на то, что это брак по расчету, растаяла, как дым, когда он услышал, что девушка без ума от своего жениха.
— Ну а сам барон? — спросил лорд, натягивая перчатки. — Как он относился к своей женитьбе?
— Видимо, тоже был влюблен в будущую жену.
— Чудесно, — помрачнев, пробормотал Стивен, направляясь к выходу.
Лишь после его ухода Ходжкин наконец предался мыслям о своей несчастной доле. За душой у него ни пенни, а о какой-нибудь хоть самой плохонькой работенке и мечтать нечего. Он сам не знал, как сдержался, чтобы не просить, нет, не молить лорда Уэстморленда порекомендовать его кому-нибудь, но не решился на столь бесцеремонный и в то же время бессмысленный шаг. Еще за два года до того как лорд Берлтон взял его наконец к себе на службу, старик понял, что никому не нужен камердинер или лакей с лицом, испещренным морщинами, сутулившийся от старости и едва таскавший ноги.
В полном отчаянии, мучаясь также от ужасной боли в суставах, Ходжкин, понурившись, прошаркал в свою комнату в задней части убогих апартаментов, но не успел до нее дойти, как услышал нетерпеливый стук в парадную дверь и заковылял обратно.
— Да, милорд? — произнес он, увидев на пороге графа, только что покинувшего дом.
— Когда я садился в экипаж, то вдруг подумал о том, что со смертью лорда Берлтона вы лишились своего жалованья. Мой секретарь мистер Уитон позаботится о компенсации, — без обиняков по-деловому сказал лорд и уже перед самым уходом добавил: