Что я думаю о женщинах
Шрифт:
— Ничего. Просто жду, когда ты отмочишь очередную грубость, — пояснил Воан.
— Засранец вонючий! — улыбаясь, выдал Чарльз. — Как, достаточно грубо? А если серьезно, то я согласен с Boaном: нужно помочь Гаю.
— Получается, мы все согласны, — просиял Воан. — Ну, Гай, выкладывай, что у тебя на душе.
Нерешительно, то и дело запинаясь, я рассказал, что считаю себя убийцей Джины. Я, я погубил ее своим предательством. Я мерзкая, отвратительная
Меня подняли на смех, но, когда я признался, что люблю Натали и мечтаю заняться с ней любовью, хохот тут же поутих. Похоже, моя мерзость и отвратительность уже не кажутся такими нелепыми, как минуту назад. Никто не знал, что сказать. Никто, кроме Воана.
— Итак, ты считаешь себя виновным в смерти жены, но до сих пор мечтаешь об интимной близости с ее сестрой? — неожиданно резко спросил он.
— Да, — признал я, — хотя близости хочу только потому, что ее люблю.
— А ты уверен? Гай, что сейчас тобой руководит — сердце или пенис? Извини, по тебе не заметно, что ты измучен раскаяниями.
— Осуждение! — пискнул Малькольм. — Воан осудил члена клуба, это против наших правил!
— Нет, Воан прав, — покачал головой я. — Я раз сто все передумал и неизменно прихожу к тому же заключению: я эгоистичный ублюдок.
— Не слишком ли сильно сказано? — возразил Воан. — Просто на твоем месте я бы сначала думал, потом делал, а не наоборот.
— Воан, ты такой начитанный, — неожиданно вмешался Чарльз. — Книга под названием «Плюешь на меня за правду» случайно не попадалась?
— Э-э, нет… — промямлил застигнутый врасплох Воан — То есть да… Сам не читал, но много о ней слышал.
— Удивительно, — нахмурился Чарльз, — потому что такая книга не существует.
Все — естественно, за исключением незадачливого книголюба — покатились от хохота.
— Да, да, очень смешно! — не выдержал напряжения Воан.
— Я ее л рилу мат в честь Гая и ему подобных, — продолжал Чарльз. — Сначала мучают своей правдой других, а потом сами мучаются, потому что их начинают презирать. А продолжение будет называться «Ханжа с бородой» и посвящаться тебе, Воан.
Книголюб, нужно отдать ему должное, нашел силы извиниться.
— Ладно… признаю. Гай и все остальные, прошу прощения. Похоже, мне непросто смириться с тем, что он сказал.
— Но ведь это твоя проблема, а не его, — заметил Малькольм.
— Да, — признал Воан, — моя, и мне придется ее решить. Гай, не выйти ли мне на время из комнаты?
— Угу, — кивнул я, — убирайся!
— Что? — не на шутку расстроился книголюб. — Ты правда меня выгоняешь?
— Нет, конечно, нет.
Внезапно у Малькольма появилась идея.
— Давайте возьмемся за руки!
Все согласились. К сожалению, я сидел между Гордоном и Малькольмом, а рука коротышки на ощупь напоминает селедку, которую поджарили на масле и оставили остывать.
Гордон, сегодня превзошедший самого себя, заговорил снова:
— Значит, Гай, ты живешь с женщиной, которая вот-вот родит твоего ребенка, любишь ее, но признаться не можешь?
— Да, примерно так, — согласился я.
— А почему бы не признаться?
— Потому что это все разрушит.
— Что «все»?
— Просто я вполне доволен существующим положением вещей. По крайней мере сейчас.
— Твоя свояченица весьма сексапильная метелка, — заметил Чарльз и, услышав неодобрительный вздох Малькольма, поправился: — Прошу прощения, весьма сексапильная женщина.
— Подумай, Гай, — по-прежнему обращаясь ко мне, сказал Гордон. — Жить рядом с любимым человеком и не иметь возможности признаться? По-моему, это настоящее мучение. Слушай, ты, случайно, не мазохист?
— Нет, — категорично ответил я.
— Думаю, стоит сказать ей правду, — посоветовал Малькольм.
— Я тоже.
Я был поражен: ничего подобного даже в голову не приходило.
— Что? Признаться ей в любви?
— Расскажи ей то же самое, что и нам. Почему бы и нет?
— Натали после этого видеть меня не захочет.
— Точно же ты не знаешь!
— Нет, но и рисковать не хочу.
Воан наморщил лоб, будто моя проблема причиняла ему физическую боль.
— Ты очень много врал, Гай, однако счастья тебе ложь не принесла. Согласен с такой оценкой?
— Ну, не могу сказать, что не согласен, — осторожно ответил я.
— А вот я могу, — заявил Чарльз. — Все эти разговоры о честности — ерунда. Мужчины и женщины тратят на них слишком много времени.
— Гай тут ни при чем, — вмешался Малькольм. — Чарльз так специально говорит, чтобы меня обидеть.
— Нет, — покачал головой «обидчик», — я правда считаю, что разговоры с женщинами мужчин огорчают.
— Что тогда прикажешь делать? — спросил коротышка.
— Прятаться.
Мы все рассмеялись, а Чарльз притворился, что никакой шутки не было.
— Серьезно! Когда видишь сексапильную штучку, лучше залечь в засаду и ждать подходящего момента. Таким образом можно сэкономить огромное количество нервной энергии.