Что я думаю о женщинах
Шрифт:
Ариадна тяжело вздохнула.
— Думаю, разговор стоит перенести на более поздний срок, когда ты будешь отвечать за свои слова.
— Я отвечаю за свои слова! — в изнеможении заорал я. — Таков настоящий Гай Локарт — мерзкий, циничный ублюдок.
— Милый, после всех испытаний ты стараешься сорвать злость на других. Но меня не обманешь… Это же я, твоя Ариадна!
Нет ничего ужаснее, чем жечь за собой мосты, а потом слышать за спиной бодрую сирену пожарных машин.
— Ариадна, увольте меня! Я лгун и обманщик.
—
— Потому что я ничтожество! Обманщик и воинственный шовинист.
— Даже если бы эта очевидная ложь была правдой, ты мой лучший писатель.
— Я шарлатан, Ариадна, я обманывал вас и ваших дегенераток читательниц.
— Уверена, ты поправишься. Не принимай так близко к сердцу, милый! Это же просто журнал, который продает рекламную площадь! Расслабься, Гай! Ты мой навсегда! Позвони через пару дней, когда придешь в себя…
Ариадна спокойно повесила трубку, оставив меня в полном смятении. Я-то ожидал собачины и обливания друг друга потоками черной желчи, на крайний случай даже две шпаргалки приготовил:
1) Ты старая кошелка, а задница, как вяленый помидор.
2) Когда кладешь ногу на ногу, твоя промежность скрипит, как несмазанная дверь.
Теперь из-за неожиданной учтивости начальницы оба оскорбления пропадут впустую. Не использовать же их для мамы, которая никогда не видела вяленых помидоров и не употребляет слово «промежность».
Через девять дней позвонила взволнованная Джо: Чарльз предложил маленькую роль в новом драматическом сериале телекомпании «Гранада». Отличная новость, я буквально пел от радости!
— Роль не особенно большая, — пояснила блондинка. — Но Чарльз говорит, она важна для моего артистического… как же его…
— Развития?
— Не-а, на «с» начинается.
— Становления?
— Угу, стоновления.
— И что именно делает твоя героиня?
— Ну, пока не знаю.
— Джо, он ведь не просил тебя раздеваться перед камерой?
— Говорю же тебе, не знаю. Сценарий такой толстый, я еще не нашла свою роль.
Не па шутку встревожившись, я потратил последние деньги на спасательную миссию в Лондон и встретился с Джо. Она так и сияла, окрыленная своим последним успехом. Девушка принесла сценарий, и мы просмотрели его, сидя в вокзальном буфете над двумя порциями сыроватых яиц, тепловатых бобов и анемичных, сто раз пережаренных чипсов.
В сериале описывались злоключения женщины — члена парламента, весьма неразборчивой в связях. Назывался он «Сексополитика», а автором сценария был некто с мучительно знакомым именем Дадли Фингерман.
— Как зовут твою героиню?
— Синди, — гордо сказала девушка, — как куклу.
Пусть и не сразу, я все же шипел слова Джозефины. В длинном на двести страниц тексте сцена с ее участием занимала треть листочка. Наверное, неудивительно, что Синди была девицей легкого поведения. Она появлялась в загородном доме сексуальной
«Ночь. Спальня Рэндольфа.
Входит Рэндольф, веселый и хмельной, и начинает раздеваться. Глянув в зеркало, замечает лежащую па кровати Синди. Количество одежды на девушке минимальное.
Рэндольф: Боже милостивый! Откуда ты взялась? Синд и (похотливо облизывая губы): Молчи! Лучше делом займись!»
Семь шовинистов
Натали устроила мне еще одну аудиенцию у «Храма Джины», только на этот раз величавую таинственность церемонии нарушал истошно орущий па ее руках Эрик.
— Итак, вот что получилось: Ариадна думает, у меня от горя помутился разум, а Джозефину покажут по телевизору, — подвел итог я.
О том, что на прелестной белокурой кокни будет «минимальное количество одежды», я благоразумно умолчал. В конце концов, возможно, сериал так и не снимут или снимут, но к моменту его выхода на экран Натали отречется от феминистских идеалов. Точно так же вполне возможно, что к Рождеству мой пенис станет в три раза длиннее…
Я к тому, что случиться может всякое.
— Молодец! — милостиво кивнула Натали.
— Правда?
— Конечно, я очень довольна. Ты показал начальнице свое истинное лицо и нисколько не виноват, что она не желает его принять. А что касается Джозефины, думаю, вы оба имеете основание собой гордиться. Как продвигается ее знакомство с феминизмом?
— Ну, продвигается… В смысле, вперед продвигается.
— Отлично! Значит, нам с ней будет о чем поговорить, когда мы встретимся.
Я чуть с кровати не, упал.
— Что? Зачем? Когда вы с ней встречаетесь?
— Я же сказала: всему свое время.
— И все-таки в какой день?
— Узнаешь, когда будут пройдены третье и четвертое испытания.
С громким ревом Эрик наложил в памперс: наверное, это означает, что сын на моей стороне.
— Ладно, — вздохнул я. — Может, расскажешь про эти чертовы испытания?
— Конечно! Третье и четвертое будут проходить одновременно. В качестве третьего ты убедишь брата отказаться от насилия, а в четвертом превратишь своего друга Террориста в ярого поборника феминизма и заставишь расплакаться. Пусть покажет, что у него тоже есть чувства.
— Пустяковые испытания, правда? — насмешливо пробормотал я.
В спальне запахло Эриковой неожиданностью, и я поднялся.
— Подожди! — окликнула Натали. — Ты еще про пятое испытание не слышал.
— Не уверен, что хочу, — отозвался я.
— Справишься с третьим и четвертым — пятое пройдешь автоматически.
Почему-то мне стало не по себе.
— Ладно, выкладывай!
— Испытание такое: в назначенный день, когда я встречусь с Беном и Террористом, они должны будут держаться за руки.