Что за чертовщина?!
Шрифт:
— Раздарила? — процедила я, — Если вы потрудитесь оглянуться, поумерив пыл, то поймете, что поселение оборотней стоит на их земле — отсюда его даже не видно, эльфы с другой стороны от деревни, а мы сейчас находимся на самой границе с волчьими землями. Я ничего и никому не дарила, тем более не продавала, а укрепила отношения с соседями, оборотнями и эльфами, так что с их стороны нет, и не может быть поползновений на человеческие земли. Я заручилась их поддержкой, как в военной, так и в экономической отрасли, если Вы вообще в состоянии понять, что это такое и какие выгоды это сулит
— Да я тебя… — лицо воеводы становится пунцово-красным, он делает шаг назад, открывая рот для продолжения разговора, но закончить фразу ему не дает тихое рычание, раздавшееся за моей спиной.
— Все хорошо, — я, не глядя, ткнул назад локтем, и рычание сменилось тяжелым вздохом, за которым наступила тишина, — Царь доверил Вам пост воеводы, значит, он не сомневался в вашей мудрости и прозорливости, однако нынешнее Ваше поведение говорит о невыдержанности, хотя я бы назвала это твердолобостью.
Ну, вот, я высказалась, и воевода, отступив, хватает ртом воздух, странно булькая, однако он не только не может найти слов, чтобы ответить мне, он еще и меч свой из ножен тянет. Вот интересно, если я залезу на частокол, достанет или нет? За спиной чувствуется напряжение, оборотень явно готов броситься на мужика, но мне никак нельзя допустить столкновения между ними, но и бросить все и капитулировать тоже не могу:
— Как Вы думаете, понравится царю, если Вы меня зарубите? И согласятся ли эльфы и оборотни на продолжение мирного сосуществования, если договор между нами будет расторгнут в связи с моей гибелью?
Мирослав явно дураком не был. Он замер. Побледнел. Покраснел. Бросил взгляд на замершего рядом Любомира:
— Если ты на ней женишься, то забудь о нашем родстве!
С этими словами воевода почти бегом бросился к воротам, у которых стояли пять незнакомых всадников, незамеченных мной ранее. Сходу запрыгнув в седло, он рванул с места с такой скоростью, что сопровождающим воинам пришлось его догонять. Я же обернулся к Любомиру, чтобы уточнить один момент:
— Он тебе кто?
— Дядя, — сотник хмуро глядел вслед воинам, а по левой щеке его расползалось красное пятно.
— Хорош дядя, приложил так… по-родственному, — я оглянулась на Данияра, он понял все без слов. Оборотень кивнул, так что я взяла Любомира под локоть и тихо заговорила, чтобы чужие уши нас не подслушали:
— Он ведь может повредить твоей карьере, я правильно понимаю? Думаю, Дария вполне поймет, если вы завтра не поженитесь. Она тебя любит, так что обождете годик-другой, а когда жизнь наладится…
Не дослушав меня, Любомир вскинулся:
— Об этом не может быть и речи! Никакая военная карьера не может сравниться с ней. Дария, она… Она… — при этом он перехватил мою руку и так ей затряс…Мама…Сейчас оторвет же.
— Я поняла, — улыбнувшись сотнику, я примирительно подняла вверх ладонь и аккуратно вытянула из железной хватки вторую, все-таки, хороший он парень, — Я рада за Дарию, ей достался очень честный и благородный человек.
Любомир смутился и покраснел, тут же переведя взгляд за мою спину. Оглянувшись, я увидела спешащую к нам девушку, так что теперь можно было спокойно уходить. Сотник в надежных руках.
— Пап, что случилось? — запыхавшись, спросила она.
“Пап”… Никак не привыкну.
— Ничего страшного, — улыбнулся Данияр, — Помоги герою, — усмехнулся незло он и потянул меня к деревне.
Мы были уже в воротах, когда нас настиг Любомир, попросив подождать секундочку:
— Будь осторожна, дядя очень мстительный, — сказал он мне, обеспокоенно вглядываясь в глаза, — Мне он ничего не сделает, как бы ни угрожал, а вот тебе…
— Ничего, прорвемся, — я подмигнула сотнику, совершенно не восприняв его слова всерьез.
А зря. Но в тот момент я думала о последствиях в последнюю очередь и спешила вернуться к селянам, которые готовились к празднику.
— Я, наверное, поседею с твоими выходками, — тихо проговорила Лия, когда мы отошли от заставы на значительное расстояние.
— Позднова-то спохватилась, — хмыкнула я, критически осмотрев ее почти полностью седую шевелюру, пара русых проплешин в серебре еще имелось, я знала, что они скрываются под светлым венком.
Праздник обещался быть грандиозным, хотя бы потому что с нами была целая орава солдат и минимум половина стаи, в основном молодые и гиперактивные волки, которые еще не нашли свою любовь и надеялись, что одна из деревенских красавиц предназначена им судьбой. В общем, активно пытаются прибавить мне работы на завтра.
Меня почему-то очень радовало то, как дружно и люди, и волки, и военные сооружают будущие костры, сообща. Кто-то колит дрова, кто-то пилит сухостой, и всё складывают в пирамидки. Пока красавицы были заняты угощениями, венками и прочими приготовлениями, плели друг другу косы, дети носились по всей деревне. Я успела подумать, что может и нет ничего плохого в этой заставе, а там глядишь и к общественно-полезным работам приобщим. Ребята, вроде, толковые и не ленивые. Да, начали не очень, но что мешает все исправить, учитывая, что с сотником контакт уже налажен.
Хорошенько над этим подумать мне не дали, тут же посыпались вопросы, где лучше костры ставить, а где угощения. Как-будто до меня праздники не проводились, и они ничего не знают… Но я понимаю, это они меня обидеть просто не хотят, положено так.
Праздник шёл своим ходом, но что-то не давало мне покоя. Обычно чутье меня не подводило, в этом я уже имела честь убедиться, но с другой стороны… Что могло еще случиться?
Первыми насторожились волки. Данияр, поправляя на моей голове венок, так и замер к чему-то прислушиваясь, а после схватив за плечи, задвинул за свою широкую спину. Я все еще ничего не понимала, но пронесшийся по толпе девичий крик, а затем и суматоха, лишь усилили ощущения чего-то нехорошего. Когда, перепрыгнув костер, на лапы встали два огромных волка, люди попятились в сторону, солдаты пожалели, что оставили оружие, а оборотни закрыли собой людей. В конце концов все вокруг их деревни считается территорией стаи. Данияр долго объяснял мне эти волчье тонкости, но посему выходило, что близко находящиеся две стаи как правило не уживались. Даже поделив территории, нервничали и воспринимали все в штыки.