Что за чертовщина?!
Шрифт:
— Да даже картошки, — добавил мальчик и провел ладонью по грязной влажной щеке, размазывая еще больше грязь.
— Разве вас не будут искать? — уточнила я, глянув на задумчивого Борислава.
— В нашей стае не принято помогать отставшим, больным и старым, — нехотя признался тот, что посмелее.
— Дела, — задумчиво протянула я, — Бросить — не бросим, чем сможем — поможем.
— Приютит может кто, — кивнул староста, поглаживая бороду.
— Посмотрим завтра, — убираю непослушную прядь за ухо, — У меня переночуете.
На том и порешали. Мальчишки, немного приободрившись, уже не так боязливо
— Хозяюшка, — окликнул меня Борислав, — Волки те может и ушли, но чем черт не шутит, дверь лучше заприте и по темну носа за дверь не кажите.
— Хорошо, Борислав, — я улыбнулась и помахала на прощание рукой.
Взгляд уловил что-то необычное, будто в темноте два жёлтых глаза-огонька. Я моргнула и наваждение пропало, но в дом все равно поспешила.
Мальчишки с неописуемым удовольствием на лице ели все, что я выложила на стол, отмыв руки и лица холодной водой из бочки в кухне. Очень обрадовалась, что натаскала воду еще по светлу, потому что идти к колодцу посреди ночи — идея так себе.
— Четверо нас у мамы с папой, — рассказывали они, запивая картофельный пирог молоком, — Старший совсем большой, он обряд взросления уже прошёл.
— Угу, — кивнул второй, — Он нас охотиться учил, — похвастался он, — Я уже птицу смог поймать!
— Да она от старости еле летела, — засмеялся его брат.
— Не правда!
Их быстро сморил сон, отвела в свободную комнату на первом этаже, там по крайней мере есть кровать. Укрыла теплым одеялом и вернулась на кухню. Убрала со стола и задумчиво посмотрела в окно. Чтож это, совсем под боком волки-люди бойню устраивают, а мы тут под носом совсем беззащитные? Я упорно отрицала тот факт, что в моем доме сейчас два оборотня, я считала их детьми.
Подхватила со стола глиняную плошку со свечей и направилась наверх, но тут же вернулась. Проверила дверь и только потом спокойно удалилась спать.
Только оказавшись под одеялом поняла, что очень сильно замерзла и как только не замечала. Отключилась, едва коснувшись головой подушки.
Зато утро началось в обед. Я спустилась вниз растрепанная и помятая. Мальчишек в доме не оказалось, но со двора послышался шум.
— Добро утро, — привлекла я внимание, выйдя на крыльцо.
— Доброго дня, — заулыбались они.
Там, где я совсем недавно от нечего делать пробовала дергать сорняки, красовалась темная перекопанная клумба. Рядом аккуратной кучкой лежала трава, которую Асиль — так представился вчера смельчак, ловко перекидывал через забор соседским курам. Его брат — Илька сидел в тени забора, но тут же подскочил и бросился ко мне.
— Там такое, — улыбнулся он, — Пошлите быстрее, — и взяв за руку, потянул к воротам.
За воротами меня ждали два знакомых мешка с зерном, приставленных к забору. А сверху букет.
Кто бы ни был тот герой, вернувший пропажу, он остался неизвестным, а цветы еще дней пять украшали мою унылую кухню. Я не могла ими налюбоваться, потому что никогда ранее не видела такие интересные цветки. Они чем-то напоминали мне лотосы, только меньше и пушистее, а еще я сомневалась, что существуют лотосы такого необычного сиреневого цвета.
Неизвестного романтика пришлось выкинуть из головы — появились новые проблемы. В один из вечеров мы с Бориславом проходили мимо стройки, оценивая
Вообще-то селяне оказались очень даже хорошими ребятами, вот только их стремление наладить мою личную жизнь немного нервировало Мою Светлость. То вот один уже жених весь из себя, то второй… Ну, ладно бы еще парни были как парни, а то ведь мальчишек таскали, без слез не глянешь. Кожа, да кости. Терпела я, терпела. А потом устроила всем разнос. Орала минут тридцать, объясняя разницу между неокрепшим юнцом и взрослым мужчиной. Поняли, мальчишек подсовывать перестали. Зато начали таскать все остальное! То вампирчика какого-то связанного и перепуганного притащили, изловили, мол, недалеко от деревни. То лешего, ошалевшего от такого внимания, то вообще русалку! Как они её доперли, ума не приложу, но еще больше я не понимала, что с ней надо было делать? В бочку на кухни посадить и пусть дом сторожит? Ну, в общем как приперли, так обратно и понесли. Каждое утро просыпалась с мыслями, кого мне на этот раз приведут…
— Лишь бы огра какого не приволокли, — смеялась Лия, отломив кусочек пирога от своего куска в тарелке — что за дурацкая привычка крошить еду?
— А что, они существуют? — несильно удивилась я, мрачно попивая свой ароматный отвар.
— Лично не видела, — пожала она плечами и отправила в рот кусочек сладкого теста с сочными ягодами сверху.
Я уже хотела ответить, но в дверь громогласно постучали и на пороге возник староста:
— Хозяюшка, травница нам нужна, — запыхавшись, протараторил он, — Михей на стройке со стены упал, всю спину располосовал — на бревна не подготовленные упал-то.
— Идем, — поднимаюсь из-за стола и Лия тоже, со вздохом отставив тарелку.
Она у меня тут как в медпункте — от стройки близко, людям проще. Сначала мы полдня смотрели, как крепкие мужики ко мне в одну из свободных комнат на первом этаже мешки таскают — решили старый амбар разобрать на материалы. Потом еще полдня отмывали Ильку с Асилем, которые вызвались помогать старшим, да так в пыли извозились, что детей мы в них не сразу признали.
Родные за мальчишками так и не вернулись и хоть они делали вид, что все в порядке, я видела, как ложась спать, они обнимали друг друга — больше у них никого не было. Селяне относились к ним хорошо, кто выпечкой баловал, кто с собой на рыбалку брал. И они везде и всюду помощь предлагали.
И вот теперь, когда солнце только-только надумало спускаться, мы спешили к будущему амбару. Я боялась увидеть что-то совершенно непоправимое, страшное, а этот летчик-испытатель сидит себе на бревнышке, да шутки шутит. Ну да, мол, спина в царапинах глубоких, так-то мужчину красит, не грустить же из-за этого? Я тихо выдохнула, а Лия будто и не удивилась, как бежала, так за больного с ходу и взялась. Да, это не мой мир со стерильными палатами, прививками от столбняка и прочим… Я по привычке на днях порезанный палец в рот сунула, да так обругана была, что до сих пор какое-то из ругательств в ушах звенит — тихая и спокойная в обычное время Лия могла так матами обложить, что у любого портового грузчика челюсть от зависти отвисла бы.