Что за чертовщину я сейчас прочёл
Шрифт:
— Держи собаку.
Джон еле как оттащил беснующегося пса от его законной добычи, и Эми загнала мелкую жужжалку в коробку. Накрыла крышкой, и Джон плотно замотал всю конструкцию скотчем.
Эми сказала:
— Дайте нож или что-то острое, нам нужно сделать дырки для воздуха.
— Да кто вообще постановил, что оно кислородом дышит?
Джон сказал:
— Что более
Он поставил коробку с насекомым на чайный столик, и мы собрались вокруг. Сложно было разглядеть тварь всю и сразу — подобно мелким уплывающим за периферию зрения колбочкам и прозрачным палочкам на глазу, которые иногда видно; эта штука имела просто превосходный навык загрунтовки себя среди окружающей среды.
Но единожды оно сбросило свой маскхалат — и мы всего на несколько секунд смогли увидеть, из чего оно состоит.
Это была розовая, лоснящаяся штука, имеющая сегментированное тело, размером с ладонь ребёнка, панцирь в чёрную крапинку. Крапинки были шестиугольными, и, как нам удалось установить, способны были разрастаться, покрывая всё тело существа целиком.
Эти же крапинки были ответственны за слияние с бэкграундом и за маскировку. По днищу насекомого шли две параллельные линии тонких ножек, заканчивающихся крючковидными отростками. У него имелась пара прозрачных мушиных крыльев, одно из которых было очевидно повреждено.
Эми спросила:
— С такими мы никогда раньше не сталкивались, полагаю?
Джон напомнил, что его черёд придумывать название.
Я сказал:
— Нет. Если только не выдумаешь какой-нибудь реально ОСМЫСЛЕННЫЙ термин.
Джон придавал реально большое значение тому, как мы называем каждую тварину и каждый феномен, который только встречаем на своей карьерной дорожке, настаивая на том, что мы должны ко всему относиться с научной точки зрения, и придумывать наименования по системе Ч.Дарвина.
На эту ПЕРВОСТЕПЕННОЙ ВАЖНОСТИ задачу в дальнейшем пришлось подзабить, бо как несмотря на Джоновы заверения насчёт его исключительной научности, он же ухитрялся выдумывать совершенно чудовищные названия, не помогавшие определению от слова "никак".
Он классифицировал то сверхъестественное похищение как "орущий клоунохер", например.
Как-то раз нам пришлось столкнуться с насекомовидным паразитом, обитающим у людей в глотке и забирающим их голос себе — Джон немедля обозвал это "хоп дабидубоп", а те чёрно-чернильные сущности со способностью подминать реальность под свои хотелки записаны у него как "ночные баребухи". Вы уже, наверное, подметили, что он в своих классификациях по степени разумности далёк от дедушки Дарвина так же, как и человек современный от макаки-резуса.
Джон серьёзно задумался перед тем, как вынести вердикт.
— Так. Оно как-то сикарашно дёргается. Выглядит, как хуй. А крылышки у него насекомьи. Нарекаю тебя, о создание нихера не божье, сикарашкою, ныне, присно, во веки веков.
Эми издала усталый вздох.
Сикарашка беспорядочно и неуклюже зудела в коробке, мятые крылья, скорее всего, повредились при нашей с ним схватке, или были серьёзно пожёваны Собаком.
Придя к выводу, что моментально дать по съёбам не получится, оно уселось на дно и заправило крылья в нелётную позицию.
Я сказал:
— Ну, доктору Маркони это определённо нужно показать.
— Я попробую дозвониться.
Он вытащил нож и начал немедля прорезать себе путь сквозь скотч к контейнеру. Делал он это не от балды, а потому что, как оказалось, телефон его сидел на дне этого самого контейнера в данный момент.
Мы с Эми стыло наблюдали за тем, как Джон вспарывает слои скотча и уже начинает ковырять крышку коробки. Эми встряхнулась, будто выходя из-под гипноза и быстро ухватила Джона за запястье:
— Стой, что мы творим?
Джон остановился и осоловело поглядел на пластиковый контейнер. Я проморгался, и телефон снова стал насекомой штукой, кнопка для регулировки громкости оказалась его глазами. Оно опять попыталось улететь, тараня крышку.
Джон сказал:
— Окееей. Это было... странновато.
Я быстро ответил:
— Это не просто выглядело как телефон. Оно убедило меня в том, что телефоном и является. Вопреки общему и здравому смыслу.
Джон сказал:
— Будто оно способно управлять участками мозга, отвечающими за осмысление происходяшего. Критическое восприятие просто улетучивается, как во сне. Тебе может присниться, что ты снова в школе, не выучил урока, и попугай с голосом физрука вырывает тебе зубы клювом, но всё это время ты задаёшься единственным вопросом "как я теперь к стоматологу пойду?"
Эми предположила:
— Это происходит, когда оно складывает крылья. Думаю, его тело принимает любую форму само по себе, но крылья дают основной гипнотический эффект. Или как-то так. Думаю, нам надо накрыть его чем-то, чтоб больше не поддаваться.
Джон схватил плед расцветки американского флага с ближайшего кресла, и набросил его на чайный столик.
Я спросил:
— Думаешь, это распространяется только на зрение?
Эми пожала плечами:
— Если нет, то мы даже не знаем, с чем конкретно имеем дело, и какие меры предосторожности.
Для надёжности Джон отнёс контейнер в шкаф, обеспечив дополнительный слой защиты сознания в лице створки двери.