Что забыла Алиса
Шрифт:
Забавная была ночь. Даже и не знаю почему. Забавная ночь из-за бедной Алисы.
О, я зевнула! По-настоящему, сладко, как положено! Все, доктор Ходжес, ухожу. Может быть, я все-таки засну.
Небо над больницей начало светлеть, и Алиса заснула самым глубоким сном за всю эту долгую, непонятную, рваную ночь. Ей приснился Ник, сидящий за длинным сосновым столом, которого она никогда не видела. Он покачал головой, поднял кофейную кружку и сказал: «Всегда все из-за Джины, да? Все Джина, да Джина, да Джина». Он отхлебнул из кружки, и Алиса явственно ощутила отвращение; она отвернулась от него и принялась яростно оттирать засохшее жирное пятно с гранитного сиденья скамьи.
Во сне Алиса крутилась так сильно, что сдвинула с места кровать.
Ей снилось, что она стоит в маленькой сумрачной комнате, а рядом с ней лежит Элизабет, смотрит прямо ей в лицо и говорит: «Что она хочет сказать – сердцебиение не прослушивается?»
То вдруг снилось, что она катит в гору огромный каток, причем на нее смотрят тысячи глаз. А ей зачем-то обязательно нужно делать вид, что это легко.
– Доброе утро, соня-засоня! – раздался голос медсестры.
Он прозвучал резко, остро, как будто разбилось стекло.
Алиса подпрыгнула
11
Ну, сегодня я проснулась, что называется, с петухами! Не спала с пяти утра и подумала: встану-ка я лучше, напишу пост.
Всем, кто писал на электронную почту, спасибо за заботу. Новости о здоровье Алисы хорошие. Барб позвонила вчера вечером и заверила, что она идет на поправку. Ей сделали какую-то компьютерную томографию – это что-то вроде рентгена, только более продвинутое, – которая показала, что все нормально. Барб сказала, они оставили ее на ночь в больнице, но утром ее должны выписать. Очень странно, что Алиса вчера так и не вспомнила ничего, что произошло с 1998 года. Она думает, что Ник все так же с ней, и Барб торжествует, потому что вообразила, будто Алиса с Ником могут теперь опять сойтись. На мой взгляд, это очень маловероятно. С тех пор как Барб пристрастилась к сальсе, она стала что-то уж очень оптимистичной.
Из-за случая с Алисой мне вспомнилась любимая подруга Элен, у которой недавно диагностировали старческое слабоумие. На днях я говорила с ней по телефону, и мне показалось, что она в абсолютно здравом уме. Она рассказывала, что на день рождения внучатой племянницы пекла торт, украшенный фигуркой балерины, сказала, что не слышит звука газонокосилки, а значит, Эрни все закончил и ей пора кормить его ужином. Так вот, Эрни умер в 1987 году. Я просто похолодела, когда это услышала. Я напомнила ей, что Эрни уже давно в лучшем мире, и она разрыдалась так, будто только что узнала об этом. Я чувствовала себя ужасно, но мне очень не хотелось, чтобы она убила два часа на чистку картошки для Эрни. Раз я видела, как он умял аж семнадцать печеных картофелин и глазом не моргнул! Любил поесть, чего уж там.
К счастью, Алиса еще слишком молода для старческого слабоумия! И я уверена, сегодня, когда я поеду навестить ее, она будет в полном порядке. Я, пожалуй, куплю ей какой-нибудь небольшой подарок. Знать бы вот только какой. Это не так просто. Мне всегда кажется, что в последнее время я разучилась выбирать подарки. Пока они были детьми, все было легко. Я любила смотреть, как их мордашки загораются от радости. Теперь я подозреваю, что это просто дежурная вежливость. Что скажете?
По-моему, ДорисизДалласа спрашивала, почему я называю Барб «дочерью», а Алису – «внучкой». Дело тут вот в чем: они не являются моей кровной родней. Много лет я прожила по соседству с ними. Честно говоря, если бы муж Барб не скончался, когда девочки были еще совсем маленькими, дело так и ограничилось бы вежливым знакомством. Но после смерти мужа Барб пришлось тяжко. Родственников у нее не было, поэтому я подвернулась как раз вовремя, чтобы удостоиться звания почетной бабушки. Я никогда не была замужем, племянниц и племянников не имею, и для меня это стало настоящим спасением. Целых три прекрасных правнука – какая же это радость!
Так, пошли дальше…
В последнем посте я начала рассказывать о заседании общественного комитета. Когда все основательно поупражнялись в остроумии насчет танца на шесте, перешли к обсуждению автобусной экскурсии, которую я организовала. День должен получиться просто отличный. Мы будем слушать специалистов (врача, юриста и др.), обсудим проблему эвтаназии, а потом пообедаем в садовом центре. Ничего удивительного, что Джентльмен Икс повел себя точно страус, как только речь зашла том, кому как хотелось бы умереть. Он то и дело изрекал банальности вроде: «Живым нужно жить», «Лови момент» и прочие подобные благоглупости. Ясно, что ему никогда не приходилось видеть, как страдает любимый человек; а вот я тридцать лет назад видела, как от рака умирала моя любимая мать. Я, как могла, доходчиво объяснила (он совершенно не блещет образованием), что хочу сама выбрать, где и когда я уйду из этого мира. Речь идет о достоинстве. Речь идет о контроле. По-моему, я была достаточно красноречива. Джентльмен Икс несколько мгновений внимательно смотрел на меня, и я подумала, что, возможно, мои слова запали в его тупую голову. Потом он сказал: «А почему бы нам всем не поехать прыгать с парашютом?» – и Гарри Палиси, этот придурок, поднял руку и крикнул: «А я за!» (Замечу кстати, что Гарри ездит в инвалидной коляске.) Вот здесь-то собрание и раскололось.
Присутствовавшие начали вычеркивать себя из моего списка на экскурсию «Мой выбор» и записываться на экскурсию, которую в это же самое время организует для них Джентльмен Икс. Он называет ее «Будем жить!». Я не очень понимаю, куда они собираются. Поговаривают о походе по барам, автогонках и подводном плавании в Куги-Бич.
На мою экскурсию пока еще записано достаточное количество желающих, но – увы и ах! – большинство из них не та компания, о которой можно мечтать. Это сварливые, чересчур строгие люди. Из тех, кто будет ворчать, что кофе в садовом центре – это просто коричневая бурда. Даже моя ближайшая подруга Ширли поинтересовалась, не буду ли я возражать, если она поедет на экскурсию с Иксом. Я очень расстроена. Не наглость ли со стороны Икса (даже джентльменом называть его не хочу!) – устраивать свою экскурсию в то же самое время?
Пишу все это и сама чувствую себя ворчливой, придирчивой старушенцией. И чего это я, в своем возрасте, досадую на себя! Я уже стара для этого. Не время для коренных изменений! Но в глубине души я чувствую себя так же неуверенно, как и сорок лет назад.
Я хочу рассказать вам то, что никогда и никому не рассказывала. В 1975 году, когда я преподавала математику, наши учительницы организовали что-то вроде девичника на пляже. Не пригласили только меня! А узнала я об этом совершенно случайно, когда увидела, как одна из них раздавала фотографии, сделанные в тот день. Как же мне было больно! Я до сих пор живо помню то ощущение.
Ф-фу… Как это все глупо! Пойду прогуляюсь немного.
Чуть не забыла: очень
ДорисизДалласа
Спасибо, что объяснили о «дочери», «внучке» и всем остальном. Вы часто видитесь? Расскажите что-нибудь еще! И по-моему, не нужно брать эти слова в кавычки. Мне кажется, вы самая настоящая прабабушка! Ой, а вы послушали моего совета и пригласили этого Икса? Думаю, это секрет. Подружитесь с ним! Возможно, общего у вас больше, чем вам кажется.
Берил
Кода мне было десять лет, весь класс, кроме меня, был приглашен на день рождения Мэри Мюррей. Тому скоро шестьдесят лет, но я все еще об этом думаю. Почему не пригласили меня? Что такого я сделала? Поэтому я вас очень понимаю, Фрэнни. Я соглашусь с Дорис: думаю, вам стоит подружиться с Иксом. Как я прочла где-то, будь близок с друзьями, а с врагами – еще ближе. Да, а не нужен ли, случайно, Алисе хороший тальк? Мои внучки его очень любят!
Парень из Брисбена
Да, я верю, что эвтаназия нужна при определенных обстоятельствах, но не хочу разглагольствовать о ней. Может быть, так рассуждает этот Икс. А может быть, он просто не любит думать о смерти. Пусть лучше по своим барам лазит!
Фрэнк Нири
Эй, мисс Джеффри, я жив-здоров! А скажите-ка мне, почему вы так и не вышли замуж? В свое время вы были очень даже ничего себе. Я подумал бы, что вас точно кто-нибудь подцепил. Готов поспорить, поэтому учительницы и не пригласили вас на пляж. Красивее вас там точно никого не было. Они не желали видеть вас в том крошечном желтом бикини в горошек!
ЧудачкаМейбел
С удивлением и отвращением прочла этот ваш пост. Самоубийство – смертный грех. Здесь двух мнений быть не может. Уповайте на милость Божью. Больше ваш блог не читаю.
Супербабулька
Очень рада была узнать, что Алисе стало гораздо лучше. Наплевать на этого Икса. Лично я в эвтаназию не верю (при тщательном уходе в ней нет никакой необходимости), но Фрэнни имеет полное право исследовать этот вопрос. ЧудачкаМейбел, вас же не заставляют читать этот блог! Кстати, никто не заметил, что Фрэнк Нири балансирует на грани приличного? Некому вас ругать, молодой человек!
Так! Пора двигать. Встать под отличный горячий душ. Одеться. Высушить волосы. Подкраситься.
Последняя медсестра вышла, и быстрый, властный голос зазвучал в голове Алисы, подсказывая ей, что делать.
Устала я, резко бросила Алиса. Глаза у нее были сухие и чесались. Хуже этой ночи еще не было. И потом, надо, наверное, подождать и спросить медсестру.
Ерунда! Примешь душ и окончательно проснешься. Как всегда!
Всегда?
Да! И посмотрись же ты наконец в зеркало. Тебе же не восемьдесят девять, а всего каких-то тридцать девять! Неужели все настолько уж плохо?
Так, а полотенце? Не знаю, какое полотенце взять. Должны быть какие-нибудь правила на этот счет.
Алиса, от тебя пахнет потом. Это после занятий. Пора помыться…
Алиса села. Она не могла допустить даже мысли, что от нее может чем-нибудь пахнуть. Худшего унижения нельзя было и придумать. Она буквально содрогнулась, когда однажды, наутро после очень острого ужина, Ник вскользь заметил, что от нее пахнет чесноком. Она закрыла рот рукой, кинулась в ванную, вычистила зубы и потом весь день жевала жвачку. Ника очень озадачило такое поведение. На запахи он не обращал ни малейшего внимания. После целого дня работы по дому он мог, как павиан, понюхать у себя под мышками и заявить: «Ну и вонюч!» – словно это было величайшее достижение.
Может быть, Ник разводился с ней из-за того, что дыхание у нее стало очень тяжелым?
Она осторожно потрогала шишку на голове. Еще болела, но уже гораздо меньше – точно это был отзвук вчерашней боли.
Но она совершенно не помнила ни этих детей, ни того, что Ник съехал из дома.
Она встала голыми ногами на холодный пол и огляделась. Большие, жирные головки тюльпанов, которые принесла мать, золотились на фоне белой стены. Она попробовала представить, как мать с Роджером танцуют сальсу и вертят бедрами в такт. Без всякого труда она представила за этим занятием Роджера, но чтобы мама? Эта мысль неприятно взволновала ее. Она не могла дождаться Ника, чтобы расспросить его об этом.
Так…
Она помнила, как вчера в телефонном разговоре его голос прямо звенел от ненависти. Вряд ли причиной этому был лишь дурной запах. Если бы дело было только в нем, он говорил бы смущенно и сострадательно.
Даже после этого телефонного звонка (как же он на нее ругался!) все-таки казалось невероятным, что Ник не появится в любую минуту, задыхаясь, спеша, извиняясь, что все напутал, и не прижмет ее к груди. Она даже не могла как следует расстроиться из-за развода, до того глупым ей все это представлялось. Это же был Ник! Ее Ник. Стоит ей увидеть его снова – и все встанет на свои места.
Рюкзак с наклеенными динозаврами стоял на шкафчике у кровати. Она подумала о том красивом красном платье. Может быть, она все-таки в него влезет.
Она взяла рюкзак в руку, а другой целомудренно запахнула полы халата, чтобы не сверкать нижним бельем, но в этом не было нужды. Занавеска у кровати другой девушки была задернута, и она все так же, по-комариному тонко, свистела носом.
Может быть, когда Алиса стала старше, храпела она куда как сильнее и из-за этого Ник и ушел. Надо было обзавестись каким-нибудь прибамбасом от храпа. Никакая это не проблема. Ник, возвращайся домой.
Она чувствовала такую усталость, как будто долго месила ногами мокрый бетон.
Лягу-ка я, пожалуй, снова в постель…
Не смей! Из-за тебя дети опять в школу опоздают. И этому просто конца не будет.
У Алисы буквально челюсть отвисла от удивления. Это еще откуда? Она подумала о снимке троих детей в школьной форме. Видимо, каждый день она должна была возить их в школу в одно и то же время.
Может быть… Да, может быть, и было смутное, ускользающее, еле ощущаемое воспоминание о шагах по лестнице, хлопанье дверей, гудке машины, детском плаче, зудящем чувстве прямо в середине лба. Но как только она пробовала сосредоточиться на нем, воспоминание уворачивалось, исчезало, как будто пряталось от нее.