Что забыла Алиса

Мориарти Лиана

Ярость во мне ходит тяжелыми темно-красными волнами. Я представляю, что катаюсь на них. Наверное, нечто подобное испытывают при родовых схватках. Тошнит, ноет грудь, во рту какой-то непонятный привкус, нам это уже так знакомо, и я не могу пережить это еще раз, не могу, не могу!

А больше всего меня выводит из себя, что, хотя я говорю, верю и точно знаю, что потеряю и этого ребенка, как и всех предыдущих, я слышу также, как внутри меня шепчет тихий радостный голос: «А вдруг…»

Алиса ехала

к Элизабет.

Пришлось воспользоваться указаниями Бена, потому что ни одна улица в этом районе не казалась ей даже смутно знакомой. Может, она редко бывала у Элизабет? Ну да, ей ведь вечно было некогда… Некогда, некогда, некогда…

Они жили в доме из красного кирпича, перед которым расстилался ухоженный газон. Окружение было семейное. Во дворе соседнего дома стояли детские качели, и женщина, остановив свою машину, отстегивала ремни, державшие ребенка в детском кресле. Алиса подумала, что десять лет назад ее улица выглядела так же.

Как только Бен открыл дверь, послышался громкий звук телевизора. «Она хочет, чтобы он работал на всю катушку, – предупредил ее Бен. – Будь готова. Если пробуешь выключать телевизор, она чувствует себя как загнанный зверь. Меня это просто с ума сводит. Вчера вечером я даже в другую комнату ушел. Не знаю, спала она сегодня хоть минуту».

– Как ты думаешь, что это такое? – спросила Алиса.

– Наверное, боится, что снова потеряет ребенка. – Бен пожал своими по-медвежьи огромными плечами. – Честно-то говоря, я тоже боюсь. Почти обрадовался, когда узнал, что анализ крови отрицательный.

Алиса прошла за Беном через дом – очень аккуратный, опрятный и холодный; нигде никакого беспорядка – в спальню, где в кровати сидела Элизабет, с пультом от телевизора в одной руке и тетрадкой с карандашом в другой.

Она была в том же костюме, что надевала на семинар для продавцов, только волосы были растрепаны и тушь размазалась, и от этого под глазами чернели грязные круги.

Алиса не сказала ничего. Молча сбросила туфли и прыгнула рядом с Элизабет под одеяло, подоткнув под спину подушку.

– Пойду с машиной повожусь, – неловко потоптавшись у двери, наконец сказал Бен.

– Иди-иди, – улыбнулась Алиса ему в ответ.

Когда он удалился, Алиса перевела глаза на профиль сестры. Та сосредоточенно смотрела на экран.

Алиса молчала. На ум не приходило, что бы такого уместного сказать сейчас. Может быть, достаточно и того, что она здесь.

По телевизору шел старый сериал «Чертова служба в госпитале Мэш». Знакомые герои и неожиданные взрывы неестественного смеха, записанные на пленку, вернули Алису в 1975 год, когда они с Элизабет после школы садились на старый бежевый диван, ждали, когда мама вернется с работы, и жевали сэндвичи из белого хлеба, говядины и томатного соуса.

Алиса сидела и размышляла. Какой, в сущности, странный период наступил в ее жизни после того, как в пятницу утром она очнулась в спортзале! Вся прошедшая неделя представлялась

ей каникулами в далеком экзотическом месте, где требовались необычные, совершенно новые для нее умения и навыки. Случилось так много всего: знакомство с детьми, открытие, что мать сейчас с Роджером, вечер семейных талантов…

Наконец она почувствовала, как рядом заворочалась Элизабет. Алиса затаила дыхание.

– Тебе что, делать больше нечего? – раздраженно спросила та.

– Сейчас это самое главное.

Элизабет сделала недовольное лицо и потянула одеяло на себя, открыв ноги Алисы. Та дернула его к себе.

«Чертова служба» закончилась, и Элизабет переключила канал. На экране появились тонкие черты Одри Хепберн. Элизабет щелкнула еще раз – на другом канале шло кулинарное шоу.

Алисе захотелось выпить кофе. Она подумала, не собьет ли настроение момента, каким бы оно ни было, если сходит в кухню, сделает себе кофе и вернется обратно. Эх, сейчас бы большой стакан двойного латте со сливками, как у Дино!

Дино…

Она опустила руку в сумку, которую бросила рядом с кроватью, нащупала в ней богиню плодородия и осторожно положила фигурку между собой и Элизабет. Богиня загадочно смотрела на сестер выпученными глазами. Алиса поместила ее лицом к Элизабет.

– Это еще что такое? – через некоторое время спросила та.

– Богиня плодородия. Дино из кофейни просил передать ее тебе.

Элизабет взяла фигурку и внимательно рассмотрела:

– Он, наверное, хочет застраховаться от меня: как бы я не увела еще какого-нибудь ребенка.

– Наверное, – не стала спорить Алиса.

– Ну и что мне с ней делать?

– Не знаю. Может, задобрить жертвоприношениями?

Элизабет закатила глаза, слабо улыбнулась и положила фигурку на тумбочку рядом с собой.

– В январе, – произнесла она. – Если только…

– Что ж, самое время заводить детей, – сказала Алиса. – Не замерзнешь, когда будешь ночью вставать, чтобы покормить.

– Никакого ребенка не будет, – зло произнесла Элизабет.

– Мы попросим отца замолвить там за тебя словечко. Там у него наверняка хорошие связи.

– Ты думаешь, раньше я не просила его? – откликнулась Элизабет. – Кому только не молилась! И Иисусу, и Деве Марии, и святому Герарду. Он вроде бы считается покровителем матерей. Ну и что? Никто не услышал. Они меня просто не замечают.

– Отец бы услышал тебя. – Его лицо вдруг отчетливо вспомнилось Алисе. До этого она помнила только фотографии, а не то, что сохранила ее память. – У него там, наверное, столько бюрократии!

– И все-таки не могу я поверить в эту загробную жизнь. Одно время я носилась со всей этой романтической чепухой, что отец заботится о моих потерянных детях, но потом отбросила ее. Если так думать, то у него на целый детский сад наберется!