Чтоб знали! Избранное

Армалинский Михаил Израилевич

Сегодня у меня вечер писем – обожаю писать письма. Меня нельзя обвинить в эгоистической любви получать письма – я всегда готов ответить сторицей. И нет у меня большей радости, чем письменный разговор с тобой, коль другого не дано.

Обстоятельства и возраст мой стали складываться так, что трудно становится до женщин добраться. Так что Блок в Америке звучит по-новому: «И вечный “бой”, а “гёрл” нам только снится». Но это вовсе не значит, что я за мальчиками приударяю, просто погоня за красным словцом вынуждает на эти комментарии.

С моей работой, где я общаюсь только с телефоном да с мужиками, не только Дон

Жуаном, но и простым Жуаном, то бишь французским мусором, не станешь, а станешь тихим, да не Океаном, а Доном без всякого Жуана. А лучше, конечно, не Дон Жуаном, а наоборот – Джоном (что по-англицки – один хуй с Жуаном) Доном, поэтом то бишь.

Вечерами остается публичное одиночество баров, театры с подмостками, на которых одни подстилки, кино, магазины, ну, что ещё? – гости, в которые ходить не к кому. В театрах всё парами шляются, а если и поодиночке, то, как правило, уродки, а если и ничего, то в коротком антракте не шибко развернешься. В барах же – мрак кромешный. Подцепишь какую-нибудь, вроде и видная, но ведь ничего не видно, а выведешь на свет, не говоря уж в свет, так «кольско страшилишшо», как тезка Шергин высказывался.

И встали российские вопросы: «Что сделать?», «С кем быть?»

Вот я и надумал в русскую газету, так сказать, брачное объявление дать. Почему в русскую? Да потому, что русской бабы захотелось. Нормальным (для меня) языком поговорить. Даже если выпендриваться будет, то всё равно своя. Покрыть её смачно можно, а то пока англиканские слова подбираешь из своего обречённо скудного запаса, то и злоба проходит, и смешно становится.

Помимо прочего, местные самки – ёбнутые до предела. То есть поебутся, а потом страдать будут до конца жизни, что от них только тела хотят. Ну, да чёрт и бог с ними.

Посмотрел я объявления в газете, и все они выпячивают «серьезные намерения», а мы знаем, что серьезными (брачными) намерениями вымощена дорога в ад. Кроме того, имеется и более прямой вариант текста, который подытоживает, как правило, безграмотный и неосознанный вопль о ебле: «цель – брак».

Короче, написал я такое объявление и послал с чеком:

Мужчина, стройный, с мужественным лицом, при уме и деньгах, знающий и чувствующий многое, мечтает о юной женщине, стройной без диет, миловидной даже без косметики, нежной и неглупой от природы, любящей детей и русский язык.

Через две недели возвращается чек с письмом: «Г-н такой-то. Ваше объявление напечатать не можем. Объявление должно быть простым. Секретарь редакции». Подпись, как принято, неразборчива.

Что значит «не можем»? Я же деньги плачу. Что, у них на моём объявлении печатный станок сломается? Да и что значит «простым»? Простецким, что ли?

Звоню редактору. Секретарша: кто? да что? да зачем? Уломал. В трубке появляется старческий голос. Я объясняю. Редактор выдаёт потусторонним голосом (небось одной ногой уже в могиле):

– Помню, помню ваше объявление. Понимаете, молодой человек, мы печатаем объявления простые, вот если бы вы написали: «Интересный господин ищет приятную даму. Цель – брак». Тогда мы бы напечатали.

Хотел я его в пизду послать прокатиться. Да как-то неудобно стало – старик, в детство ударился, ещё поймёт буквально, поскользнётся и, вместо того чтобы трахнуть, трахнется

башкой об пол, соскользнув с бабы, а я – отвечай. Вот я и говорю: «Я целью такой великой и брачной не задаюсь. Мне бы как-нибудь попроще».

А он язвой отвечает:

– Уж простите великодушно, а мы-то объявления только брачные печатаем. Всего вам хорошего. – И трубочку повесил.

Ну, что с ним на расстоянии сделаешь, даже в морду не плюнуть. Послал в другую газету, правда, тираж у неё не такой большой, так там мигом напечатали и не подавились. Так что вот теперь сижу и жду, что из этого выйдет. Забросил удочки – ты этот образ рыболовный поймёшь до глубины души. Ловись рыбка и мала, и велика. И побыстрее.

Ну, будь здоров. Скоро опять напишу, да и ты не молчи. Впрочем, знаю, что не молчишь, но, может, ты нарочного где отыщешь и передашь через него, чтоб не связываться с советским государственным отделением почтовой связи. Грустно мне без тебя, а без твоих писем так вообще тяжко.

Твой Борис

БОРИС – СЕРГЕЮ

Серёж, да здравствуй!

По-прежнему от тебя – пустота. Но я-то молчать не могу. Тем более что письма посыпались в ответ на моё объявление, и я просто обязан перед тобой отчитаться. Шлю тебе копии с комментариями. Начну с чепухи, благо смешная (орфографию и пунктуацию, которая пунктиком у неё явно не является, сохраняю):

Здравствуй!

Как я понимаю тебя привлекает в женщине натуральность чтобы она была земной. Наверно это я. Ещё я стройная интересная, красивая тоже без детей хоть замужем побывала. Я хотела бы иметь семью и познакомится с тобой. Позвони мне а там видно будет.

Или такое:

Здраствуйте, дорогой незнакомец

Меня зовут Зина и я в Америке нахожусь 5 лет. Я имею здесь своё ювелирный магазин в Манхетене. Очень люблю собак и детей. Имею хобби. Если Вас интересует обо мне, позвоните.

Досвидание.

А вот «интеллектуальный» образчик:

Здравствуйте, мужчина, с мужественным лицом, знающий и чувствующий многое!

Меня привлекла в Вашем объявлении ваша уверенность в себе – это то, чем я обладаю сама. Я в Америку приехала почти 10 лет назад и живу в очень зелёном и красивом safe месте, которое я обажаю. Возле воды.

Я работаю в office – интересная работа, даю уроки музыки на гитаре (у меня music background). Как Вы сами видете – у меня очень busy schedule, но я нахожу время для отдыха (have fun) или занимаюсь чем-то интересным.

Я очень люблю музыку, искусство, литературу, живопись, природу, домашний уют, общество интересных людей, ценю доброту, честность, преданность, порядочность в людях. Я также люблю fasion, кино, театры, гулять в парках, в Нью-York City, люблю готовить вкусную еду, очень приветлива, чувствительна, нежна и очень понимающий человек.