Чудес не бывает

Витич Райдо

— Я женат, — тихо сказал Орри.

— Что? — Гарт подумал, что ослышался или фраза друга всего лишь продолжение его бреда.

— Я женат на уродине, на ужасе, на чудовище!! На старой безумно страшной карге!! — рявкнул герцог, выставив палец с кольцом на обозрение Гарта. Тот онемел, видя ободок меди на пальце. И даже потрогал его, чтобы удостовериться в его реальности. Рот открылся сам, но вопрос появился во взгляде, потому что озвучить его мужчина не смог — язык не повернулся.

— Ага, — заверил его Орри. — Отец. Она шантажировала его, и он не придумал ничего лучше, чем связать меня и ее узами священного брака… Я никогда не думал, друг мой, что женюсь по великой любви, но мне и в голову не приходило жениться из-за ненависти. Отец готов убить ее, но моими руками. Чтоб иметь еще большую власть надо мной. Я вещь.

— Не новость.

— Не новость.

Мужчины вздохнули и задумались каждый о своем.

— А какие плюсы во всем этом деле лично для тебя? — робко спросил Гарт. Орри молча вытащил свиток с подписью отца и свидетелей, и подал другу. — Все? — озаботился тот — не маловато ли за подвиг жить со старой каргой?

Герцог вложил в руку мужчины увесистый кошель:

— Приданное… Ее. Хотел потратить, а потом подумал — ни золотого не возьму, — покачал пальцем в воздухе. — Пусть пока лежат — авось на развод пригодятся. Найти б еще продажного епископа.

— Настолько? — взвесил в руке сокровище Гарт и поморщился. — Не найдешь. Нужно как минимум вдвое больше.

— Спасибо за поддержку, — кивнул с сарказмом Орри и тяжело поднявшись, побрел в спальню — спать. Спа-а-ать!

Глава 4

Галиган оказался приятным пациентом и сильным человеком. Не прошло и трех дней, как Исвильда спокойно беседовала с ним, не встречая злости и раздражения. Он привык к ней, успокоился и воспринимал как сестру, которая заботится о нем, потому что он болен, но сама она еще больше нуждается в помощи. И нужно быстрее выздороветь, чтобы помочь ей.

Исвильда довольно улыбалась — она нашла нужную струну в душе парня и задела ее, успела до того, как она омертвеет в этом черством мире. Галиган жил слишком высокими идеалами, что были не поняты окружающими. Он мыслил иначе, чем другие и хотел лишь одного — найти единомышленника, найти то или того, ради кого стоит жить в этом черном от зла и грубости мире, ради чего каждый день воспринимается как малая победа, а не зря прожитые сутки.

Он оказался чудесным, просто слишком тонкочувствующим человеком. И в этом его безумие было прекрасно.

А приступы бешенства…

Исвильда разгадала их причину на четвертый день общения с парнем и тогда же поняла, что ее насторожило в первый день знакомства с Галиган: он был не похож на настоящего безумца. Он всего лишь боялся себя, был уверен, что в нем живет ужасный монстр, и боролся с ним как мог. У Исвильды возник вопрос — кто же убедил его в ненормальности, кто породил страх самого себя? Кого он видел, заглядывая в глаза своего монстра?

Но естественно, все вопросы и подозрения девушка оставила при себе.

Галиган нужна была помощь, а не разгадка шарад.

— Глупый, не стоит ни с кем бороться, — улыбнулась девушка. — Победа не в битве, а в понимании. Ты борешься с ним, он с тобой — это тупик. Пойди другим путем. Не избегай своего монстра — попытайся понять. Не убивай его, а примирись с ним. Не пугайся, глупо пугаться себя. Загляни внутрь, в самую душу и посмотри на себя со стороны. Монстр? Но это ты, а не отдельная личность, и в твоей власти превратить чудовище в комнатную собачку. Только подумай сначала, а для чего Господь, создатель наш, наделил тебя именно такими качествами, а не иными, зачем он дал тебе этого монстра. Не значит ли, что он задумка Господа и когда-нибудь совершит богоугодное дело во славу Всевышнего. Ты, как любой человек — избранник Божий, но одному дана малость, хоть и она гнет его до земли, другого и тяжелейший груз на плечи не давит. Если пугающий тебя монстр сидит в тебе, значит он часть тебя, значит, он нужен Господу и тебе, значит, ты можешь руководить им, а не он тобой. Поверни его на светлую сторону. Но сначала все же попытайся понять его, отнесись как к больному с сочувствием и сожалением, полюби. Да, таким как есть, со всеми самыми жуткими пороками — полюби. И ты увидишь, что монстр — ангел. Поймешь, что сила его — твоя, и убедишься, что она дана тебе не зря и не применишь ее во зло. Ты станешь мудрым, ты станешь способным на многое и никакой грех и страх не коснется больше тебя.

Ты сражаешься с самим собой и доставляешь больше боли окружающим, если б выпустил монстра наружу. Глупо биться с собственным отражением, раскладывать на грехи и проступки каждый свой шаг. Зачем ты это делаешь? Тебе лично это важно? Это важно окружающим, а тебе лишь в свете их глаз, их взглядов, отношения к тебе. Но ты достаточно сильный, чтоб жить самостоятельно, а не идти на поводу чужих желаний. Пойми, ты, такой как есть и таким Господь любит тебя, значит, и ты полюби себя, и Господа в себе до каждой частички. И свет его благости озарит твою душу, откроет его замысел. Больше не будет битв, сомнений, терзаний. Все станет ясно и просто.

Ты можешь, я верю.

Загляни в глаза монстра.

Галиган с мольбой посмотрел на нее:

— Я… боюсь, — ему было нестыдно признаться в том Исвильде. Кому угодно стыдно — а ей нет.

— Не бойся, я побуду рядом, — подошла к его креслу и села у ног герцога, взяв его за руку. — Закрой глаза и выпусти его. Посмотри, так ли он ужасен.

Галиган закрыл глаза и со страхом двинулся навстречу себе.

Минут десять ничего не менялось, а потом…

Лицо парня дрогнуло, пошло судорогой, исказилось гримасой сначала боли и ужаса, затем ярости. Герцога забило от ужаса и злости, он начал метаться, пытаясь оттолкнуть Исвильду, отломать ручку кресла. Девушка не сдерживала его, лишь уворачиваясь от беспорядочных взмахов, не давала вырвать ладонь из ее руки.

Общение с монстром было долгим и утомительным, но все же плодотворным.

Галиган наконец затих. Дыхание еще было прерывистым, пальцы крючило, но лицо разгладилось, а из-под ресниц показались слезы.

Галиган расплакался, не стесняясь. Исвильда обняла его, покачивая, как ребенка и поняла — это перелом. Теперь на долгие годы герцог будет здоров, если закрепить достигнутый результат, еще какое-то время мягко и ненавязчиво поддерживать, лелея уверенность в нем, а потом позволить ему сделать первый шаг самому. Дальше он пойдет сам. Сможет. Уже не такой и не так и, возможно прослывет чудаком в обществе, но страх его переродится в сострадание и понимание, а ярость обратится в целеустремленность и осядет мудростью в душу. Чудовище превратится сначала в картинку из книги, потом в маленького, ничего не значащего персонажа живущего по воле Галиган, и потеряет былую мощь, растворившись в хозяине, гармонизируя его.

Если молодой герцог найдет верного друга, то безумие больше не вернется никогда, тупик в котором он жил, исчезнет, открывая необозримые просторы чудесного мира, к которому не каждому дано прикоснуться, не то что, ступить в него.

И что уж лучше, если единомышленником окажется жена? Если в прекрасный мир покоя и гармонии будут допущены двое?

— Если я была права, и Бог послал тебе испытания как достойному их, если он задумал на твой счет нечто большее, чем тупое прозябание в дебрях холодного рассудочного мира, то твоя жена окажется твоей половиной и примет тебя безоговорочно со всеми демонами и ангелами твоей души. Ваш брак будет одним из самых счастливых, — прошептала Исвильда.