Чудес не бывает

Витич Райдо

— А-а!!

После того как в мозг пробралось осознание, что сон не был сном, по коже побежали мурашки ужаса: куда он вляпался?! Взгляд пошарил по помещению, надеясь не найти женушки, а значит, спасти хозяина от горячки.

— Пыф! — вздохнул облегченно, не узрев никого ни в комнате, ни в своей постели. И порадовал себя мыслью, что можно озаботиться расторжением брака, раз он не был с женой. Но эта светлая мечта наткнулась на реальные препятствия — отец и собственная финансовая несостоятельность. Что первое, что второе не дадут ему не то что закончить — начать процесс.

Значит он останется мужем… Кстати, как зовут его жену?

Орри наморщил лоб, пытаясь выудить в дебрях памяти ее имя, но трудно найти то, что незнакомо и априори, неизвестно, потому что неинтересно.

Даган бросил это гиблое занятие, сообразив, что ему, в общем-то, все равно как зовут ту страшилку, хватит того факта, что она его жена.

Жена!

Мужчину передернуло от ужаса, брезгливости к супруге и ненависти к отцу, устроившему ему праздник сердца. Будущее в ту минуту, казалось Орри светлым, как ночь новолуния, родственные узы нужными, как петля на шее. О той ужасной женщине, что стала его женой, он вообще не хотел думать, а уж видеть — тем более. Но для этого нужно было спешить и смыться из замка, пока мадам не вспомнила о нем и не предъявила права на его тело. Что у нее хватит смелости на то, он не сомневался. Хватило же наглости шантажировать самого Боз Даган и требовать замужества с его сыном? Да еще настолько искусно, что тот не вздернул ее на воротах своей вотчины, а выполнил требование и женил все же на своем, пусть и внебрачном, сыне.

Орри спешно натянул сапоги, схватил колет и цену за кошмар — отказную и вылетел вон из опочивальни. Скатился с лестницы, сбивая слуг, и устремился к конюшне.

Слуги вздрагивали от ее каркающего, совершенно севшего за ночь разговоров с больным голоса и, шарахались в сторону от одного ее вида, как от чумы. Если б не шум, поднятый спешащим куда-то Орри, Исвильда его бы не нашла. Но муж привлек ее внимание своим порывистым стремлением на улицу, не замечая препятствий, и девушка пошла за ним.

Оррик спешно седлал коня, путаясь в ремнях подпруги.

Девушка подошла к нему и невольно чихнула, привлекая внимания. Распухший от насморка нос, нещадно чесался, мешая ей высказаться. Орри же, остолбеневшего от вида ночного кошмара наяву, сначала перекосило, потом передернуло и, наконец, стошнило прямо под ноги Исвильды.

— Вы заболели? — прокаркала она.

Орри оттер ладонью рот, и вяло качнул головой, стараясь не смотреть на чудовище.

— Я ваша жена, милорд, — напомнила ему на всякий случай, чем вызвала повторный приступ рвоты.

— Уйдите! — взмолился он, выставляя ладонь и старательно отворачиваясь от мерзкой бабы.

— Я уйду милорд, но мне бы хотелось закончить начатое вчера священником…

Только не это! — уставился в небо мужчина, моля Господа или убить его на месте или в крайнем случае, сейчас же сделать его жену фригидной. А еще лучше — мертвой!

— Я не в том состоянии… — проблеял он, видя, что женщина настойчиво ждет ответа.

— Вижу, милорд. Вам бы не повредил отвар ромашки.

Какая забота!

— Побеспокойте слуг милорд…

Каких?! Она что возомнила, что у него сотня дармоедов на довольствии?

— Обязательно, — заверил только, чтоб отстала и скрылась с глаз, пока желудок не выпал на улицу от тошноты и рвоты.

— Тогда вернемся к делу милорд…

— Не сейчас! Вы же видите, в каком я состоянии!…

— Конечно. Но надеюсь, болезнь не помешает вам сохранить мое приданное, а так же разумно им распорядиться?

Орри с трудом перевел дух и покосился на ведьму: что за приданное может быть у этой оборванки? Пара забытых в дупле бородавок или узелок сосновых шишек?

— Вот милорд. Это все что у меня есть и оно ваше, — протянула ему тугой кошель.

Орри взял его не без содрогания и взвесил на ладони: а здесь золотых хватит безбедно прожить пару лет, или зиму, но при этом починить пол, побелить помещения, почистить камины, укрепить башню…

Ну, хоть что-то в компенсацию за пережитый ужас.

— Благодарю, — кивнул, но посмотреть на нее заставить себя так и не смог. Спрятал кошель под колет и, спешно затянув подругу лошади, вскочил в седло. Теперь в деревню к первой попавшейся смазливой девке, лишь бы восстановить утраченную веру в свою мужскую силу, а потом домой и спать, спать, спать. Пока из головы не выветриться и тень пережитого кошмара. И отголосок мысли, что он женат на чудовище.

— Вы приедете за мной? — донеслось в спину. — Через неделю я буду свободна!

— Вы и сейчас свободны, мадам, — пробурчал себе под нос Орри, так ничего и не ответив женщине.

Исвильда смотрела на удаляющегося всадника и понимала, что является для него пустым местом, презренной ведьмой. Он ни разу не взглянул на нее, не проявил и доли галантности. А его приступы рвоты на ее вопросы? Мужчину тошнило от нее?

Не иначе.

Это заставляло задуматься о том, чему раньше она не придавала особого значения.

`Ничего', - подбодрила себя: `все наладится.

Интересно, что ему особенно не понравилось во мне'? — почесала голову в раздумьях.

Вернувшись в отведенную ей комнатушку, рядом с покоями Галиган, Исвильда легла на подстилку из старого, набитого соломой матраца и задумалась всерьез о своей внешности, пытаясь найти то, что не понравилось Орри, чтобы потом устранить.

Волосы?

Давно не мыты. Вода в ручье ледяная и на подвиг омовения не манит.

Лицо?

Лицо, как лицо. Бородавок нет, родимых пятен тоже.

Одежда?

Ну, да она не первой свежести — так перестирай всю! А по частям не получается — когда много на себя вздеваешь, не так холодно, и нет риска потерять пару юбок.

А что еще может нравиться или не нравиться мужчинам?

Голос? Ну, да, охрип малость — так она простыла.

Глаза? Так он и не смотрел.

Нос? Причем тут нос? Ну, припух — так в замке сквозняки. Сколько ее в этой холодной комнате продержали, а потом еще в церкви ждать заставили. Да, она закоченела напрочь. «Да» — с зубовной дрожью выдала.