Чудес не бывает
Шрифт:
— Если речь идет о физической болезни.
— Но мы говорим именно о недугах, или я что-то не поняла?
Герцог пытливо смотрел на нее и решился — взяв со стола распятие, протянул женщине:
— Поклянись, что никому не расскажешь о нашей беседе, о том, что узнаешь от меня.
— Клянусь милорд, — без раздумий возложила ладони на распятие Исвильда. — Но вам не обязательно приводить меня к присяге, милорд. У меня есть правило — никогда никому не говорить о пациентах и сути их проблем. Это тайна должна быть известна лишь двоим, третьему без надобности.
— Допустим, — с подозрением покосился на нее мужчина — гляди ты, у ведьмы есть правила! А он дурак поверит ей?
Исвильда поняла, что клялась зря и почувствовала, как над ее головой сгущаются тени.
Она все равно ничего никому не расскажет, — убеждал себя герцог, разглядывая колдунью: Клятвы мало — пусть сделает свое дело и пропадет в подвале. Отдать ее Анхельму — суток не пройдет, как ведьма умрет, а для округи можно пустить слух, что ее забрал дьявол. Проблем не будет.
— Ты знаешь, кто я?
— Да милорд — вы герцог Даган.
— Что еще знаешь?
— Ничего, милорд.
— Сколько у меня сыновей?
— Двое.
— Трое, — поправил, и Исвильда порадовалась — значит то, что Оррик бастард, для Боз значения не имеет. Возможно, она ошиблась в герцоге — не такой он сухой и суровый как кажется.
— Еще я знаю имена ваших сыновей, — осмелев, заявила колдунья.
— А что с ними, ты знаешь?
Исвильда замерла — неужели сыновья милорда занедужили и в этом винят ее? А она-то сглупила — сказала, что знает их имена. Теперь не отвертеться, не доказать, что ни причем и понятия не имеет что с их светлостями произошло.
— Не-е-ет, — протянула растерянно.
— Они не в себе.
Нечто подобное она и подозревала, слушая рассказ женщины из деревни о проказах братьев.
— Их мать была сумасшедшей, но очень знатной сукой. Я, как ты заметила, немолод, и мне нужны крепкие, здоровые наследники. Я надеялся, что Галиган не подчинится недугу. Он рос смышленым, хоть и нервным мальчиком. Фелигор же сразу обнаружил пагубное наследство безумия матери. Ты правильно определила — я здоров, но можно ли сказать, что завтра, послезавтра я не свалюсь с ног, не заболею и не умру?
— Все в руках Бога.
— Именно. Поэтому мне нужно, чтобы ты привела Галиган в чувство. Я знаю, его недуг — наследство герцогини, и не прошу от тебя многого. Он должен быть абсолютно вменяем хотя бы на пару месяцев, пока не женится на леди Даниэлле и не подарит ей ребенка. Если поможешь еще и с Фелигором — отблагодарю. Получишь огромный кошель золотых и то что попросишь. Исполню любое желание. Любое.
Его взгляд утверждал, но Исвильда не верила Боз — слишком он ласков, слишком ловко тянет ее в сети. А что если вместо кошеля выдаст ей веревку и вздернет, исполнив желание о последнем причастии? Исключать подобный вариант нельзя.
Исвильда решила, что ей стоит подумать о своей судьбе не завтра, когда она уже будет висеть на суку или попадет в руки палача, а сегодня, пока герцог нуждается в ней, пока способен мягко стелить, увещевать, выдавать призы.
— Возможно, я смогу помочь вам, а возможно, нет. Мне нужно посмотреть на ваших сыновей, поговорить с ними, а после я точно скажу вам — помогу или нет. Но прежде чем взяться за дело, вы должны будите исполнить мое желание, как и обещали, иначе я не стану лечить.
— Ты смеешь мне указывать? — настолько удивился Даган, что не успел разозлиться.
— Нет, милорд, мы всего лишь заключаем с вами договор: если я не смогу помочь — вы ничего мне не должны, но если смогу, то получу обещанное не после, а до начала лечения.
— А если оно не поможет, а ты получишь кошель и исполненное желание?
— Значит вы вздернете меня, милорд… Не беспокойтесь, а не берусь за те дела, что не могу исправить.
— Ты слишком наглая.
— Я всего лишь реально смотрю на вещи. Вы высокородный господин — я нищая оборванка. Что помешает вам после того, как вы получите желаемое, ничего не заплатить мне?
"А баба умна", — прищурился герцог.
— Что ж, это справедливо. Я согласен.
— Поклянитесь, милорд, — протянула ему распятие.
— Что?! Ты смеешь сомневаться в моем слове?! — разгневался Даган.
— Что вы, милорд, конечно нет, и простите глупую простолюдинку за просьбу, но мне было бы спокойнее, если б вы все же потрудились подтвердить свои слова, взяв в свидетели Господа. Клятва мне ничего не значит, а ему…
— Хватит!… Будь, по-твоему, — постановил, хлопнув ладонью по столу.
Ах, хитра ведьма. Но ее рассудочность и осторожность не могла не импонировать герцогу, человеку, реально смотрящему на мир, мыслящему так же как эта грязная нищенка. Если б не ее ужасный вид, он бы, пожалуй, продумал — а не сварить ли с ней еще какую кашу? Умных людей не так много, хотя в этом есть своя прелесть, но есть и опасность.
Нет уж. Лучше иметь дело с недалекими людьми, чем с умными, а то окажутся смышленей герцога — беды не оберешься.
— Идем, — тяжело поднялся Боз.
Ему всегда было трудно заходить на половину сыновей, когда у тех начинались припадки. Смотреть же на них и вовсе было невыносимо.
Какого дьявола он думал двадцать лет назад, беря в жены сумасшедшую Хельгу?
Отец уверял, что ее болезнь слухи завистников ее красоты и богатства. Она действительно оказалась необычайно хороша и богата, еще более богата, чем они с отцом предполагали, но ни один золотой, ни все сундуки, набитые сокровищами, не стоят того ужаса, который посетил его, когда он понял, что женился на ненормальной, и долгожданные сыновья пошли в нее.
Ах, отец, знал ли ты на что обрекал своего сына?
Наверняка, не даром ты привечал Оррика, взял его к себе, обучал как знатного отпрыска и выделял среди внуков, хоть тот и незаконнорожденный. И ему, а не сыну и законным наследникам — внукам, отписал свой замок Верфул. Пусть ветхий, но все ж с недурными угодьями. И все же замок. И правильно, как оказалось, как не обижался на отца Боз — Оррик не развалил семейное гнездо Даган, наоборот, восстановил стены, укрепил и управлял разумно, не транжиря на девок и кабаки наследство, как было, это делал Боз.