Чудес не бывает
Шрифт:
— Я совершила ужасные проступки!
— Мне все равно. Даже если б ты оказалась самой последней закостеневшей грешницей, даже если б перебила все королевство и сожгла гроб Господень. Я не судья — я твой муж.
— Ты прощаешь меня? — она не верила и растерялась от его великодушия.
— За все разом, — кивнул с улыбкой: глупенькая, какая же ты глупенькая, девочка моя. — За все прошлые и будущие грехи. И заранее дарую тебе индульгенцию, навечно, чтобы ты не совершила.
— Ты?… — ее ладонь прикоснулась к его щеке, чтоб удостовериться — он из плоти и крови, хоть и Бог, хоть и необычайно благородный ангел. — Ты, правда, не сердишься на меня? — пальцы сами зарылись в волосах мужчины. — Почему?
Оррик улыбнулся и накрыл ее губы своими губами, посчитав это лучшим ответом на все прошлые и последующие вопросы.
Конечно, безумие заниматься любовью в лесу, где неизвестно кто рыщет, но как иначе заверить себя, что все происходящее не сон и эта малышка принадлежит ему, любит его, желает настолько, что обманом женила на себе.
Его! Оррика Даган! Душа смеялась от радости, а сердце вторило гулким стуком влюбленной и порабощенной этой изумительной женщиной, кровью.
Нет, отказать себе в удовольствии Оррик не мог и уж тем более не мог отказать в удовольствии ей, воздать лаской и нежностью за сметливость ума и сохраненную наивность.
Глава 17
Явился Симон. Стражники поменяли колесо и теперь маялись от безделья.
Гарт замучился ждать. Лежал на сундуках, свесив ноги с телеги, и считал облака, чувствуя, что начинает закипать от нетерпения.
— Он что ее до границы с Византией погнал? — прошипел, недоумевая, что можно делать в лесу целый час? — Сходить что ли за ними?
— Угу, — рассмеялся Галиган. — В зубы хочешь? Сходи.
Гарт глянул на него недобро, понял о чем тот подумал, и неучтиво постучал себя полбу:
— По себе не суди. Оррик не станет тратить время на ерунду…
— На ерунду — нет, — хмыкнул Лебрент, с насмешкой покосившись на мужчину.
— Если она не весьма привлекательная, — поддержал его Галиган, очертив в воздухе силуэт песочных часов, намекая. Гарт нахмурился:
— Черте что у вас в голове, милорд.
— Всего лишь то, что положено жениху.
— То, что положено иметь жениху — у него в штанах, а я о голове говорю!
— Фи, грубиян, — поморщился Даган. — Речь о любви.
— Великом чуде Господнем, — согласно кивнул Лебрент.
Собрались тут менестрели, тьфу! Ноги уносить надо, о том куда и как думать, а они о любви. Фу, ты, Боже мой!
Хотя…
Нет, ну спору нет, наследница Де Ли, очень даже, — провел в воздухе ладонью, копируя Галиган и представляя жену Орри, опомнился, заметив насмешливые взгляды мужчин.
— Оррик вразумляет ее! — выпалил упрямо.
— Угу. Час! — хохотнул Галиган.
— Завидую, — рассмеялся Лексинант, хитро прищурившись.
— Да ну вас! — разозлился не известно на что мужчина, спрыгнул с телеги и пошел в лес. Заорал, вспугивая мошкару и птиц. — Оррик!!
— Перестань блажить, — посоветовали за спиной.
Гарт обернулся и увидел потерянного друга, который, не таясь, обнимал девушку.
— Собрался? — спросил, как ни в чем не бывало.
— За то время, что ты отсутствовал, можно было королевскую армию собрать!
— Мы, правда, уходим? — посмотрела на супруга Исвильда. — Это неправильно, Оррик, мы должны помочь Галиган…
— Никому мы ничего не должны, — пошел, ведя ее за руку к телегам.
— Почему тогда ты согласился сопровождать его?
Черт! Да, он обещал, что обеспечит брату охрану и преступать данное слово ему непривычно и желания нет, но как совместить одно с другим?
— Чего ты боишься? Боз не тронет жену своего сына… наверное.
— Ты не знаешь моего отца, — закаменело лицо Оррика.
— Знаю.
Мужчина развернулся к упрямице:
— Откуда?
— Я видела его, разговаривала.
— Ясно, — кивнул: аргумент, ничего не скажешь.
— Если мы бросим Галиган, он примет гнев отца на себя. Может случиться все что угодно. Например, Боз расторгнет помолвку, а Галиган так стремится к Даниэле. У него никого нет, он одинок, беззащитен, слаб. Ты не можешь бросить брата!
— Нет, я не могу подвергнуть опасности тебя. А мой брат мужчина и в состоянии позаботиться о себе сам.
— Но ты же знаешь, что это не так! У него нет опыта и сноровки!
— Бился он неплохо.
— Потому что ты был рядом!
— О чем спор? — подошел к ним Галиган.
— Оррик хочет уехать, — сообщила Исвильда.
— Правильно, — кивнул мужчина. — Вопрос — куда?
— Есть предложение? — уставился Даган на брата: нашелся умник!
— Есть и весьма дельное.
— Давай.
— Пускаем отряд вперед, переодев, кого-нибудь в мою одежду. Сундуки укладываем и накрываем, создавая видимость спящих людей в телеге. А сами едем обходной дорогой, она короче и безлюдна….
— Сами?
— Да, я с вами понятно…
— Не понятно, — отрезал Оррик, опять чувствуя волну ревности, будь она неладна.
— Исвильда мой друг, она спасла меня от безумия…
— От чего? — поморщился Даган. Нет, у него явно начинаются проблемы со слухом, зрением, памятью и разумом!
— А ты думаешь, почему отец хочет убрать ее? Она вылечила меня от безумия, он боится, что она выдаст тайну о моей болезни и тем расстроит свадьбу с родственницей короля.
Оррик тряхнул волосами тупея от вестей. Выставил руки, призывая к молчанию и надеясь хоть в одном аспекте нагроможденных тайн и загадок найти истину: