Чудеса в решете (сборник)
Шрифт:
Глава 8
Итак, инцест из подозрений стал реальностью. Настя сама, собственноручно, можно сказать, в нем призналась в своем дневнике.
Честно говоря, несмотря на то, что против слов в файле не попрешь, этот факт не укладывался у Ларисы в голове. К тому же так все было описано – какой резкий контраст между Настей, которая представала в описаниях подруг и жениха, с той дрянью, что писала дневник. Воистину, другое «я». И какой-то стиль повествования очень пошлый, совсем не в традициях классиков мировой литературы, коими забиты Настины книжные полки. Примитивный язык, грубые физиологические подробности, и совсем нет описания эмоций, которые должны, по идее, возникнуть
Впрочем, об этих ощущениях никогда никому узнать не суждено – Настя мертва.
Лариса внезапно попыталась поставить себя на ее место и представила своего отца. Вернее, не просто его, а весьма определенные отношения у нее с ним.
Холодок необъяснимого страха поселился внутри Ларисы, когда перед ее глазами проплыли эти воображаемые картины.
– Нет, это невозможно! – вслух выкрикнула она. – Я не могу! Нет!
У нее даже участилось дыхание, настолько это казалось противоестественным. Но, отдышавшись, она вспомнила про свой безоценочный подход. И мысленно себе возразила: «А может быть, у нее другое восприятие? Может быть, психика совсем по-другому устроена, и отец для нее – не отец, а прежде всего мужчина? Ведь говорил же Ромаев, что она жаловалась на непонимание подруг, настаивала на своей исключительности – мол, не такая, как все. Может быть, в конце концов, у нее были не все дома! Надо будет узнать, не стояла ли она на учете у психиатра».
Да, и еще – самые последние слова в дневнике свидетельствовали о том, что Настя все же была наркоманкой. Об этом там было сказано прямым текстом.
Лариса осознавала, что логика расследования неотвратимо ведет ее к персоне Владимира Петровича Карякина. Именно у него, а может быть, и у его пассии Регины, она сможет получить дополнительные сведения, которые, в свою очередь, могут стать новыми штрихами к портрету Насти.
Однако прежде чем идти к Карякину, Лариса решила проконсультироваться с психологом. Дело для нее было необычным – все-таки инцест, он не каждый день встречается. И она позвонила своему старому знакомому, психологу Анатолию Россошанскому.
Он заведовал кафедрой психологии в университете. Ему было за сорок, но производил он впечатление очень энергичного и живого человека. Встретил Ларису масленой улыбкой – психолог отличался неиссякаемым мужским интересом к любой мало-мальски симпатичной женщине.
Но сейчас Ларисе было все равно, какое впечатление она производит на Россошанского. Гораздо важнее было понять мотивы, которые толкнули фигурантов дела на инцест.
Анатолий внимательно выслушал Ларису и по ходу ее рассказа задал несколько уточняющих вопросов. Потом попросил показать файл, который Котова сбросила с компьютера Насти на свою дискету.
Психолог с живейшим интересом прочел текст. Было видно, что он очень заинтересовался этим феноменом. После того как Лариса дополнила текст Насти некоторыми своими уточнениями, он несколько раз кивнул ей, подумал и начал:
– Знаете, Лариса, инцест, конечно, редкое явление. Не очень распространенное. Но патологий на почве секса очень много, и все они чрезвычайно разнообразны. Так что я не удивляюсь. К тому же, как я понял, там не очень хорошая наследственность, – он кивнул на дискету, которая только что была вынута из компьютера.
– Да, мать – алкоголичка, ну и что из этого?
– Не только алкоголичка, – возразил Россошанский. – Как вы мне сообщили, она живет с молодым любовником. Но это не суть важно… Для инцеста характерны несколько мотивов.
– Каковы же они?
– Со стороны отца это прежде всего тесные отношения с дочерью. Насколько я понял, он воспитывал дочь один, заботился о ней и так далее.
– Ну и что? – снова проявила скепсис Котова.
– Забота порой может принимать эротическую окраску.
– Помилуйте, у него до этого была любовница, весьма красивая, – Лариса вспомнила про Лицову, – да и сейчас он живет с очень эффектной девицей, – она имела в виду Регину.
– Все это может быть лишь замещениями, которые не дают истинных чувств, удовлетворяющих человека. К тому же мужчины к старости склонны обрастать перверсиями.
– Это как?
– С годами все больше необходимо дополнительных стимулов для возбуждения, – объяснил Россошанский. – Как чисто телесных – я имею в виду петтинг, так и психических – здесь может присутствовать все, что угодно. Откуда у нас садизм и мазохизм, групповые формы отношений и, к примеру, подглядывание? Я уж не говорю про более извращенные вещи типа зоофилии! Дело в том, что мужчины в сорок лет переживают кризис среднего возраста. Происходит переоценка ценностей. Он понимает, что уже не достигнет того, что мог в тридцать лет. Он становится рабом социальных условностей, у него исподволь раз за разом возникает желание бросить вызов этим условностям и нормам. Как бы отомстить за все неосуществленное – с женщинами, в карьере и так далее. Легче всего это сделать на сексуальной почве. Ну, и в том числе нарушить такой мощный социальный норматив, как табу на инцест.
– Ну, ладно, бог с ним, с отцом! – махнула рукой Лариса. – А насчет дочери что вы скажете?
– Тоже могу вам сейчас представить целый ряд причин, – спокойно ответил Россошанский. – Во-первых, отсутствие эмоциональной связи с матерью и отсутствие женщины, которая могла бы ей заменить мать.
– Вроде бы была бывшая любовница отца, – робко возразила Котова. – Она ее даже звала мамой Марой.
– Эта связь разорвалась, – парировал Россошанский. – Женщины – существа обидчивые. Эта самая мама Мара, какой бы она хорошей ни была, психологически не в состоянии продолжать относиться к той особе, о которой идет речь, – психолог снова кивнул на дискету, – так же, как раньше. К тому же…
Россошанский поднял вверх указательный палец и продолжил:
– Очень веская причина – ревность к однокласснице. Это же элементарно! Почему какая-то Регина стала занимать в жизни отца место большее, чем сама дочь?! С какой стати? Вполне может быть, что девочка, лишившись части внимания со стороны отца, замкнулась и почувствовала одиночество.
– У нее вроде бы был парень.
– Это может не оказаться достаточным, – возразил психолог. – Ко всему прочему, сейчас молодежь склонна к сексуальным экспериментам – особенно если это накладывается на авантюрное настроение или алкоголизацию. А, судя по тексту, ваша клиентка еще и наркоманка. Вот и получился инцест… Да, еще, чуть не забыл.
Россошанский улыбнулся:
– Впрочем, это всегда было модно. Но… Сейчас, по-моему, особенно. Везде рисуется положительный образ солидного мужчины, такого зрелого, опытного, все познавшего, состоятельного. Вот и тянутся неопытные девчонки к прожженным «новым русским». Сопляков-ровесников и за мужиков-то не считают. А для вашей ситуации отец, быть может, самый лучший вариант. Надо отметить, помимо всего прочего, что мы многого не знаем – текст, увы, не дает нам представления о том, что было до описанного случая, и не дает нам ощущения другой стороны – то бишь отца. Вам следует осторожно поинтересоваться насчет этого у него.