Чудеса за третьей дверью
Шрифт:
— Стоит обзавестись корзинкой, это куда удобнее! — заметил Дуфф, роясь в пакетах и выкладывая покупки на стол. Руй уже гремел посудой на плите, напевая себе под нос.
— Извиняюсь за поздний ужин, — сказал Степан. Фейри с улыбкой переглянулись.
— Ужин не бывает поздним, хозяин! — с уверенностью заявил домовой.
— А во сколько вообще принято обедать и ужинать во Франции?
— С полудня и до трёх — обед, в семь-восемь часов вечера — ужин, — с готовностью отозвался лютен. — Это если вы хотите следовать традиции. Но у вас, кажется,
— На самом деле у меня их вообще нет, — признался Степан. — Я привык есть тогда, когда захочется, и могу запросто пропустить обед или отказаться от ужина.
— Для француза обед и ужин — не просто еда. Это часть культуры. Это общение. Семья собирается за столом, говорит о своих делах, заботах. О том, как прошёл день. Или друзья в компании просто болтают обо всём понемногу. Время пролетает незаметно, и вроде бы ничего такого уж значимого не происходит — но на самом деле это очень важно, — Руй рассказывал, одновременно успевая короткими жестами показывать Степану, что, когда и куда класть в расставленные на плите кастрюльку, сковороду и сотейник.
— Так что если хочешь стать французом, придётся обзавестись привычкой есть, как француз, — подытожил Дуфф.
— Здесь очень важны мелочи: скатерть, приборы, украшение стола. Еда должна радовать не только вкус, но и глаза. Важен также порядок подачи блюд, и то, какие напитки пойдут к ним. Кстати, — лютен отвлёкся от плиты и поднял свой бокал. — Ваше здоровье! — Руй слез со стула, на котором стоял, чтобы было удобнее работать с плитой, и поочередно чокнулся с человеком и с гоблином, глядя каждому в глаза.
— Вот, кстати, ещё важный обычай, — пояснил Дуфф. — Нужно непременно смотреть в глаза. Иначе произведёшь впечатление плохого собутыльника. А ещё, говорят, не видать такому любовных радостей следующие семь лет!
Лютен и Степан прыснули со смеху.
Время действительно словно замедлилось. Когда стол был накрыт, аперитив допит, и начался собственно ужин, фейри разговорились, вспоминая истории из прежней жизни шато и окрестностей. Перед воображением Степана вперемежку проходили люди минувших дней и волшебные существа, веками жившие с ними бок о бок — когда в открытую, когда скрытно. Дуфф рассказал несколько случаев с его другом, троллем Тадгом, который, по словам гоблина, был кем-то вроде местного героя-разбойника, грабившего богачей и помогавшего беднякам. Руй поделился воспоминаниями о своём знакомстве с маленькой дочкой первого хозяина шато, единственной, кто знал о том, что в их новом доме поселился лютен.
— Может, её фото есть в том старом альбоме? — спросил Степан. — Надо будет поискать. А кем ей приходилась старая дама?
— Племянницей. Она была дочерью старшего брата мадемуазель Сюзанны. Но из этой ветви семьи не осталось никого.
— А Сюзанна? — осторожно поинтересовался человек, опасаясь вызвать печальные воспоминания.
— Сюзанна вышла замуж за канадского офицера из Квебека, и после Первой мировой войны они уехали за океан. Больше я её не видел, — ответил месье Руй. Потом улыбнулся и добавил:
— Зато я видел её детей. Они как-то приехали на целое лето. Старого хозяина уже не было в живых, но старая хозяйка была очень рада визиту внуков. У Сюзанны было четверо детей — старший мальчик, девочки-близняшки, и младший сын. Кстати, это дети младшего сына Сюзанны и продали шато. Вроде бы хотели поначалу сделать тут молочную ферму и сыроварню, но дело так и не двинулось дальше планов. Кажется, их семьи перебрались в Бельгию.
Они втроём снова устроились возле камина — Степан и Дуфф ещё перед ужином перетащили в гостиную третье кресло, одно из стоявших в соседней «квартире» — и теперь в качестве дижестива потягивали ром из запасов дяди Этьена.
— Спасибо вам обоим. За помощь. И за компанию, — человек вертел в руках бокал.
Гоблин благодушно отсалютовал ему своим бокалом. Руй повторил жест Дуффа, и ответил за обоих:
— Мы тоже благодарны вам, хозяин. Шато ожил. Не говоря уже о том, что это довольно-таки скучно — постоянно бродить в облике кота или спать три четверти века, — закончил он с усмешкой. Дуфф хмыкнул, но промолчал.
— К слову, хотел спросить — а как вы узнали, что погода наладится? Вы ведь заранее приготовились к приезду Жан-Пьера, но вечером лило как из ведра.
— На самом деле лило только до половины двенадцатого, — поправил Степана домовой. — А потом дождь разом прекратился, и ветер в каких-то полчаса разогнал остатки туч. Вообще-то, — Руй помялся, но решил рассказывать до конца, — этот план мы придумали давно. Ещё когда вы предлагали Дуффу спрятаться на три дня, чтобы его не увидели рабочие.
— И тут переменчивая бретонская погода вам помогла, — кивнул Степан.
— Не думаю, что дело было в переменчивости, — отозвался Дуфф. — По-моему, это постаралась русалка.
— Русалка? А они разве способны управлять погодой?! — человек в изумлении смотрел на гоблина.
— «Управлять» это сильно сказано, но чуть-чуть вмешаться — да.
— Убрать ливень — это «чуть-чуть»?
— Ну, похоже, что дождь всё равно бы закончился. Скорее всего сегодня к вечеру. Она просто немного поторопила события.
— Наверное, стоит приготовить ещё один подарок, — предположил Степан, допивая остатки рома.
— Позже. Иначе это будет сильно смахивать на торговлю, и может её обидеть. Я ведь уже говорил, с духами…
Где-то очень-очень далеко к югу, приглушённый расстоянием, громадой дома и густотой окружавшего его леса, едва слышно взвился к небу и тут же погас волчий вой. Степан, склонив голову на бок, прислушивался:
— А я думал, во Франции истребили всех волков?
— Истребили, — задумчиво подтвердил Дуфф, тоже настороживший свои уши. — Ещё перед Второй мировой войной в стране не осталось ни единого волка.
— Вроде бы лет тридцать назад они появились снова. Я слышал, волчьи стаи начали перебираться к нам из Италии, — сказал Руй.