Чудесная пестрокрылка
Шрифт:
Если яд приспособлен к грызунам, живущим в норах, почему же он действует и на человека? Грызуны в известной степени родственны человеку, относятся вместе с ним к классу млекопитающих и, следовательно, в некотором отношении имеют общую физическую природу, к которой и приспособлен яд каракурта.
В соседстве с каракуртом и агаленой в маленькой долинке ущелья можно увидеть раскидистые тенета третьего паука — дольчатой аргиопы. Они построены по строгим правилам геометрии, концентрическими кругами, и представляют собой то, что в общежитии принято называть паутинной сетью. По одному из радиусов сети сплетена яркобелая зигзагообразная толстая линия, о значении которой существуют пока только одни плохо обоснованные догадки. Паук, распластав цепкие ноги в стороны, сидит в центре тенет брюшной стороной кверху. Серебристое блестящее брюшко, обращенное к солнцу, хорошо отражает лучи и предохраняет паука от перегревания. На попавшуюся в сеть добычу паук бросается моментально и, захватив ногами, начинает быстро ее вертеть, одновременно опутывая широкой лентой из паутинных нитей. За минуту добыча оказывается плотно спеленатой и, как в смирительной рубашке, лишена возможности сопротивляться.
Паук-аргиопа сидит в центре тенет.
Потревожьте паука, и он начнет раскачиваться на упругих тенетах, да так быстро, что контуры его тела исчезнут и паук станет невидимкой.
Три паука, три соседа, но какие разные повадки и образ жизни!
Приходит время, когда непомерно жадная к еде самка ядовитого паука-каракурта становится вялой и равнодушной к окружающему. Ее матовочерное брюшко делается большим, почти круглым и слегка лоснится. Наступает пора откладывать яйца. Обычно в утренние часы самка внезапно оживляется. Полная и грузная, ползает она по своим беспорядочно раскиданным над землей тенетам, протягивает в логове новые нити, убирает старые. Затем паук начинает еще больше торопиться и, быстро-быстро перебирая задними ногами и подхватывая ими паутинную пряжу, выходящую из сосочков на конце брюшка, выплетает комок рыхлой паутины. Потом каракурт прижимается к нему брюшком и замирает… Из яйцекладущего отверстия показывается оранжево-красная тягучая жидкость с плавающими в ней яйцами.
После откладки яиц брюшко самки сразу худеет. Оранжевый комочек, величиной с фасолину, повисает в рыхлой паутине. Вновь начинаются энергичные движения ногами, и вокруг яиц спешно накладываются паутинные нити. Постепенно появляются контуры белого шарика, сквозь тонкие стенки которого еще некоторое время просвечивает его содержимое. Наконец стенки кокона становятся плотными, непрозрачными — и домик для потомства готов. Тогда черный паук осторожно перемещает его в самое укромное и темное место логова, где и подвешивает к потолку рядом с коконами, изготовленными ранее.
Но как преобразился каракурт! Брюшко стало маленьким, движения вновь быстрые и энергичные, и от толстого, ленивого паука ничего не осталось.
Вытащим кокон из логова. Разрежем ножницами его оболочку. Из прореза на стол тотчас же высыплются оранжевые яички и, подпрыгивая, как мячики, раскатятся во все стороны.
В каждом коконе может быть от семидесяти до шестисот яиц-паучат, а всего одна самка каракурта способна произвести на свет много тысяч паучков. Вот это плодовитость!
Но не каждому родившемуся паучку-каракурту приходится стать взрослым. Голод, болезни, а главное, многочисленные враги сильно истребляют паучков. Трудно представить, каким бы бедствием было нашествие ядовитых каракуртов, если бы не эти наши незаметные друзья. Конечно, узнать, кто эти друзья, представляло большой интерес. Особенно важно было допытаться, от чего зависит благополучие врагов каракурта и почему они иногда ослабляют свою полезную деятельность. В эти периоды пауки сильно размножаются и наносят множество тяжелых отравлений человеку и домашним животным.
В течение нескольких лет производится долгое и кропотливое изучение врагов каракурта и знакомство с ними. Тут оказывается и изумительно быстрая и отчаянная охотница — оса-помпилла, поражающая паука своим жалом прямо в мозг, и целая компания чудесных наездников, истребляющих яйца каракурта, и какой-то воришка, таскающий яйца из коконов. Все они были разгаданы, и по мере возможности изучена их жизнь. Только один воришка оставался неуловимым.
Среди коконов каракурта многие носили следы воровства: в коконах были прогрызены довольно большие дырочки, и содержимое коконов отсутствовало. Воришка обладал острыми челюстями, так как умел ловко прогрызать кокон. Он прогрызал кокон всегда снизу, чтобы из него было легко высыпать яйца. Воришка боялся самого каракурта, потому что в первую очередь опустошал те коконы, хозяева которых почему-либо погибли или исчезли.
В коконах каракурта были прогрызены дырочки и содержимое отсутствовало.
Он, видимо, был очень ловок, мог, не запутавшись в тенетах, неслышно проникать в логово чуткого паука и, когда нужно, быстро убегал от опасного хозяина коконов. Он не был большим, иначе не смог бы пробираться между густыми нитями, но и не был маленьким, так как сразу съедал содержимое целого кокона, а может быть, даже и больше. К добыче своей он был очень жаден, и никогда ни одно яичко, выкатившееся из кокона, не бросалось попусту и аккуратно подбиралось.
Вот только с обонянием у воришки обстояло не совсем хорошо, и отличить коконы свежеприготовленные, с яйцами, от старых, уже с маленькими паучками, он никак не мог. А паучков он не любил и, вскрыв кокон с ними, тотчас же бросал его.
Много лишней работы делал он, много коконов с паучками прогрызал, прежде чем добирался до лакомых яиц. Впрочем, и этим он наносил большой ущерб каракуртам. Паучкам, вышедшим из яиц, полагалось зимовать в коконах и только весной выходить из них для самостоятельной жизни. Паучки же из надгрызенных коконов еще осенью преждевременно покидали свое жилище, разбредались по сторонам и вскоре гибли.
И еще была одна черта у воришки. Он начинал свой разбой не сразу, как только каракурты принимались изготовлять коконы, а с некоторым опозданием, в конце лета. В общем, поедатель яиц оказался отчаянным врагом каракурта, а для нас — большой загадкой. Никак не удавалось его поймать или хотя бы взглянуть на него. Сколько было пересмотрено жилищ каракурта, сколько перебрано ограбленных коконов… Неуловимый воришка не попадался.
Как обидно было, узнав многое о нем, не повидать его самого.
Быть может, это воровство было роковым и с похитителем яиц всегда свирепо расправлялись. Ведь каких только трупов не висело вокруг логова на паутинных тенетах паука-разбойника! Тут были и самые разнообразные кобылки, и жуки, и уховертки, и даже фаланги и скорпионы. Все, кто забредал в тенета черного хищника, не выбирались оттуда живыми.
Прошло несколько лет. Неуловимый воришка был совсем забыт, а изучение каракурта оставлено. Как-то, путешествуя по пустыне, мне случайно привелось набрести на большую колонию ядовитых пауков-каракуртов. Был конец лета. Как всегда, ослепительно ярко светило солнце, были жаркие дни и прохладные ночи. Утрами уже становилось настолько холодно, что каракурты сидели в своих логовах вялые и неподвижные.
И тогда вспомнился поедатель яиц каракурта, и случайно мелькнула простая догадка: не прохладными ли утрами выходит он на свой опасный промысел?
Мысль эта казалась настолько правдоподобной, что в ожидании утра не спалось и ночь казалась долгой. Едва забрезжил рассвет, как вся наша компания энтомологов отправилась на поиски.
Под косыми лучами солнца паутинные нити тенет каракурта искрятся серебристыми лучами, выдавая жилища ядовитых пауков. Это сильно облегчает наши поиски. Осторожно раздвигаются окна логовищ пауков и тщательно осматриваются все его закоулки. Вот логово с прогрызенным коконом и сонным каракуртом… Что-то темное щелкнуло и выскочило из логова, промелькнув мимо лица. Как обидно, что не было никого рядом.