Шрифт:
Глава первая
КОШКА И ОКНО ПОД ГРАБАМИ
Уилл потянул мать за руку и сказал:
– Ну пойдем же, пойдем…
Но его мать медлила. Она все еще была напугана. Уилл окинул взглядом узкую улочку и сплошные ряды домиков вдоль нее – перед каждым домиком был крохотный палисадник за оградой из барбарисовых кустов, а лучи заходящего солнца сверкали на оконных стеклах с одной стороны улицы, оставляя другую в тени. Надо было торопиться. Скоро люди поужинают, их дети отправятся на прогулку и будут глазеть на них, обмениваясь
– Мам, давай заглянем к миссис Купер, – сказал он. – Смотри, вот ее дом.
– К миссис Купер? – с сомнением откликнулась она.
Но он уже звонил в дверь. Для этого ему пришлось поставить сумку, потому что он не хотел отпускать руку матери. Он понимал, что двенадцатилетний мальчишка, вцепившийся в мамину руку, выглядит странно, однако у него не было выбора.
Дверь отворилась, и на пороге возникла сгорбленная фигура хозяйки – от нее по-прежнему пахло лавандой, как в те времена, когда Уилл приходил к ней брать уроки игры на фортепиано.
– Кто это? Уильям? – произнесла старушка. – Я не видела тебя больше года. Что тебе нужно, милый?
– Пожалуйста, разрешите мне и моей маме войти в дом, – твердо сказал он.
Миссис Купер взглянула на женщину со сбившейся прической и неуверенной улыбкой на устах, а потом на мальчика – в глазах его блестели решимость и отчаяние, губы были плотно сжаты, а подбородок выдвинут вперед. И тут она увидела, что миссис Парри, мать Уилла, подвела тушью только один глаз, забыв о втором. На это не обратила внимания ни она сама, ни ее сын. Что-то было неладно.
– Ну что ж… – сказала она и отступила в сторону, освобождая проход в узком коридоре.
Прежде чем закрыть дверь, Уилл посмотрел в оба конца улицы, и миссис Купер заметила, как крепко миссис Парри держится за руку своего сына и как бережно он направляет ее в гостиную, где стояло пианино (понятно, что других комнат он и не знал); а еще она заметила, что от платья миссис Парри слегка отдает плесенью, словно оно чересчур долго пролежало мокрым в стиральной машине, и подивилась тому, как похожи они оба, когда мать и сын сели на диван и вечернее солнце осветило их выступающие скулы, широко расставленные глаза, прямые черные брови.
– В чем дело, Уильям? – спросила старушка. – Что случилось?
– Моей маме нужно пожить у кого-то несколько дней, – ответил он. – Сейчас я не могу ухаживать за ней дома. Но это не значит, что она больна. Она просто немножко расстроена и взволнована, и у нее мысли путаются. За ней совсем нетрудно присматривать. Ей просто нужен кто-то, кто будет с ней ласков, а лучше вас я никого не смог придумать.
Женщина смотрела на своего сына так, будто не понимала, о чем идет речь, и миссис Купер заметила у нее на щеке синяк. Уилл не сводил глаз с миссис Купер, и на его лице было написано страдание.
– И тратиться вам на нее не надо, – продолжал он. – Я взял с собой кое-какую еду – по-моему, этого вполне хватит. Вы и сами можете пользоваться, мама не станет возражать.
– Но… я не знаю, стоит ли мне… Разве ей не нужен врач?
– Нет! Она не больна.
– Но должен же быть кто-нибудь, кто мог бы… Я имею в виду, у вас же наверняка есть соседи или кто-то из родственников…
– У нас нет родственников. Мы одни. А соседи очень заняты.
– А как насчет социального обслуживания? Я не отказываю тебе, милый, только…
– Нет! Нет. Ей просто нужно чуть-чуть помочь. Сам я сейчас не смогу за ней смотреть, но долго это не протянется. Я должен… Мне надо кое-что сделать. Но я скоро вернусь и заберу ее обратно домой, обещаю. Вы не успеете от нее устать.
Мать смотрела на сына с таким доверием, а он обернулся и ответил ей такой теплой, ободряющей улыбкой, что миссис Купер не нашла в себе сил ему отказать.
– Ну что же, – сказала она, поворачиваясь к миссис Парри. – Я думаю, денек-другой ничего не значит. Вы можете занять спальню моей дочери, милая: она в Австралии, и эта комната ей больше ни к чему.
– Спасибо, – сказал Уилл и поднялся на ноги, точно спешил поскорее уйти.
– Куда же ты сейчас собираешься? – спросила миссис Купер.
– Я поживу у приятеля, – ответил он. – Буду звонить так часто, как только смогу. Ваш телефон у меня есть. Все будет хорошо.
Мать мальчика смотрела на него озадаченно. Он нагнулся и неуклюже поцеловал ее.
– Не беспокойся, – сказал он. – Миссис Купер сможет ухаживать за тобой лучше меня, честно. А завтра я позвоню, и мы поговорим.
Они крепко обнялись; потом Уилл снова поцеловал мать, бережно разнял ее руки, обнимавшие его за шею, и направился к выходу. По его влажным глазам миссис Купер видела, как он расстроен; но у порога мальчик обернулся, вспомнив о правилах хорошего тона, и протянул ей руку.
– До свидания, – сказал он, – и огромное вам спасибо.
– Уильям, – промолвила она, – я хотела бы, чтобы ты объяснил мне, в чем…
– Этого в двух словах не расскажешь, – ответил он, – но она не доставит вам хлопот, честно.
Миссис Купер рассчитывала услышать другое, и они оба понимали это; но почему-то право решать сейчас принадлежало Уиллу, и старушка смолчала. Она подумала, что никогда еще не видела на детском лице такой неумолимости.
Он повернулся к двери, уже переключившись мыслями на свой пустой дом.
Тупичок, где жили Уилл с матерью, находился в современном районе. Дорога здесь образовывала петлю, вдоль которой стояло с дюжину одинаковых домов, причем дом Парри выглядел гораздо беднее прочих. Палисадник перед ним был просто клочком земли, заросшим сорной травой; несколько месяцев назад мать Уилла посадила здесь какие-то кустики, но они зачахли и умерли, потому что их никто не поливал. Как только Уилл показался из-за угла, его кошка Мокси оставила свое любимое местечко под еще живой гортензией, потянулась и подошла к хозяину, чтобы с тихим приветственным мяуканьем потереться головой о его ногу. Он поднял ее и шепнул: