Чудные
Шрифт:
– Тань, не завидуй. Нечему особо. У Вадика слишком много требований. А больше всего я ненавижу всякие тусовки, на которые приходится ходить с ним. Для жён его друзей я слишком не гламурна. Ну и они все старше меня лет на пятнадцать минимум. Мне больше нравятся актёрские сборища. Завтра, кстати, вечеринка у Мити Козина в «ЖанЖане». Пойдёшь со мной за компанию?
– Ой, круто! Я только за. Витюша пока занят, так что до пятницы я абсолютно свободна.
–
– Мой спонсор. Он мне квартиру купил на Тверской. Ну в смысле не мне, но я в ней живу…
– Хорош хомячить. Все на площадку! – крик Игнатия нарушил обеденную идиллию.
– Ну вот, ладно, решено. Завтра в восемь вечера в «ЖанЖане». Пошли работать, – Лиза выкинула пластиковую миску из-под доширака и бодро потопала на грим…
Не позвать ли нам старушку?
Актриса
– Тань, отомри! Ты чего зависла? Температуру давно мерила? – жена банкира, взмыленная, со шваброй наперевес стояла в двери кухни, где в трёх одеялах сидела изгнанная из спальни Фёкла.
Стасова только закончила убирать спальню и ванную. Теперь надо было заняться лечением и уложить болезную. А потом привести в порядок остальные комнаты.
– Ты там решила отдраить всё до стерильного состояния? – попыталась пошутить Фёкла. Получилось плохо.
– Вообще надо бы, но мне это не по силам, – фыркнула Лиза и вручила Фёкле градусник. – На, мерь, – Стасова взялась за посуду на кухне.
Изъяв через семь минут инструмент для измерения температуры, Лиза обнаружила там тридцать девять и шесть.
– Блин, надо бы тебе врача вызвать.
– Нельзя, – попыталась возмутиться Фёкла, – газетчики узнают, понапишут всякой ерунды.
– Ну не того мы с тобой калибра птицы, чтоб так интересовать журналистов.
– Мы – нет, а твой Вадик и мой Витюша очень даже. Жена Стасова лечит от гриппа официальную любовницу Добровольского. Нам с тобой пиар, а им удар… по имиджу, а Витюше ещё и по голове от жены.
– Ну, слушай, я не врач, а посоветоваться с кем-нибудь опытным надо. Мою мать спрашивать бесполезно – она последнее время совсем не от мира сего стала – только морщинами своими несуществующими интересуется.
– Моей тоже лучше не звонить – я и так редко звоню, а тут здрасьте, позвонила – и сразу жаловаться на жизнь. Слушай, я не знаю, что это было вчера… мне уже кажется, что бред… В общем, пришла я утром, в полтретьего, в «Болконский», а там за моим столом сидит какая-то старушка… – Фёкла рассказывала медленно, со скрипом. – Так вот, она меня, наверное, загипнотизировала, но я ей всё про себя рассказала, вот вообще всё.
– Пин-коды от кредиток тоже назвала? –
– Возможно… я не помню. Видимо, тогда уже заболевала. Я к чему, она мне телефон оставила, типа, вдруг мне захочется поговорить, ну в жилетку поплакать…
– И что?
– Ну просто, ей за шестьдесят. Наверное, и дети есть, а, может, и внуки… и опыт в лечении гриппа…
– Это мысль. Будем надеяться, что она не аферистка. Так, ты шагай в койку, а мне дай номер, я позвоню.
Фёкла уползла, а Лиза покрутила в руках салфетку и решительно набрала номер.
– Анна, здравствуйте. Меня зовут Лиза, я звоню из-за Фёклы. У неё, кажется, грипп. Мы не самые большие специалисты в медицине, а врача вызвать нельзя по некоторым причинам. Может быть, вы можете посоветовать, чем её лечить? Если не трудно…
– Деточка, – умилилась Одри кукольному голосу Лизы, – разумеется, я помогу. Я живу в соседнем доме. Через несколько минут зайду. Мне так будет проще понять ситуацию.
– Да, конечно. Квартира двенадцать… – Стасова удивленно уставилась на смартфон, потом пошла в спальню.
– Она сказала, что живёт рядом и сейчас зайдёт. Хорошо я хоть в спальне успела убраться.
– Как это зайдёт? – если бы Фёкла могла, она бы подпрыгнула. – А вдруг она на журналистов работает?
– Тань, не кипишуй, ты уже раз доверилась ей. Придется ещё раз.
Естественно, ни в каком соседнем доме Одри-Анны не было. Она прогуливалась по ЦУМу и пыталась хотя бы примерно понять, в каком обществе вращается её подопечная.
Каждому по возможностям.
Посланники
– Значит так. Сейчас твой алкаш придет, бегом ставишь ему укол, – Чехов дал Амадею заряженный шприц, – он отключается, а мы наводим тут цивилизацию.
– Хм… но я не умею… – попытался было протестовать венский классик.
– Это по силам даже тебе. Тычешь в любое место на руке или ноге. Можно в зад. Он не должен нас видеть.
Посланники спрятались в дальней комнате. И как раз вовремя. Зашуршал замок, Моцарт кинулся в прихожую, скрипнула дверь, Кавалер вырвался из рук хозяина и ринулся проверять свои владения, таща поводок по грязи. Дальнейшее заняло секунд тридцать.
– Ррр, ававававав… – разорялся собачий сын. Раздался какой-то шум.
– Блядь, вот же падла кусачая! – взвизгнул бас.
– Уберите der hund… собакъ – у меня аллергий! – закричал кто-то с акцентом.
– Старина, не обижай песика, – сказал ещё один голос, но, видимо, было поздно, потому что Кавалер обиженно заскулил.
– Что там творится, твою мать?! – гневно спросил Вавилов у Моцарта и тут же стал тихо оседать на пол. Он даже не почувствовал укола.
– Готов, – крикнул в направлении комнаты один из создателей Фигаро.