Чудные
Шрифт:
Из-за косяка показались лица посланников. Чехов сориентировался первым, вышел и помог Вольфгангу перетащить тушку Вавилова подальше от порога, чтобы закрыть дверь.
– Отлично, часов семь он проспит. А теперь – за уборку, – провозгласил Чехонте. – Сергеич, перестань собаку тискать, пусть его бегает.
– Но у меня есть аллергий! – Возмутился Бетховен.
– Нет у тебя, Людвигван, никакой «аллергий» и быть не может, ибо ты умер сто девяносто два года назад. – отрезал деревенский доктор.
– Итак, господа, имеем три мелких камеры, одну кюхен, одну ванную, один клозет и вот это странное пространство. Всё одинаково засрано. Итого шесть помещений. Нас тоже шестеро.
– Нихт, сразу видно друг Моцарт, что ты никогда сам не убирался, всё горничные да кухарки, – ответил за всех Довлатов. – Начинать надо от самой дальней комнаты, потом кухня, потом санузел.
– Что есть санузел? – деловито включился в разговор Войтыла.
– Ну, иль баньо это, по-вашему, Кароль.
– Ох, scusarmi… – смутился Папа Римский в отставке.
– Гут, Серж, тебе, наверное, лучше знать. Руководи! – разрешил Моцарт
– Тогда, для начала сгребаем мусор, – скомандовал Довлатов и скинул со шкафа какую-то коробку. Из неё выпала целая куча фотографий и комок пыли. Установить, чего было больше, не представлялось возможным.
– Апчхи, апчхи, аааа-пчхи…кхе-кхе… – расчихался, а потом и закашлялся Бетховен.
Наскальная живопись.
Певец, журналист, студент, школьница
– Кхе-кхе-кхе, – опять закашлялся Кенар, затянувшись сигаретой. Они с Масловским уже в третий раз сходили за добавкой в гастроном – успели прям перед закрытием – и всё ещё сидели на кухне у Кенара.
– Завязывал бы ты курить, Борь. Хреново кашляешь. – посоветовал товарищ. – Может, к врачу сходить?
– Да думал уже об этом, что-то я действительно кашлять стал больше, чем обычно. Но это из-за курения.
– Кстати, насчет этого… Я всё спросить хотел, вы же певцы голос должны беречь, нет? А ты, сколько я тебя знаю, куришь…
– Ну так не только я. Шаляпин, Соткилава 58 , Магомаев 59 – курили, Доминго 60 до сих пор дымит.
– Давай за Доминго, пусть дымит дальше! – поднял тост Масловский.
– Давай! – чокнулись, выпили. – Ну а я, как в армии начал, так и не брошу никак. Меня в Гнесинке профессора каждый божий день воспитывали на эту тему… считай дополнительная лекция. – пьяно ябедничал Кенар. – А их и так хватало. По шесть пар в день. Кстати, забавно, больше всего времени в расписании занимало сольфеджио…
58
Зураб Лаврентьевич Соткилава (1937 – 2017) – советский, грузинский и российский оперный певец, педагог. Народный артист СССР.
59
Муслим Магомедович Магомаев (1942 – 2008) – советский, азербайджанский и российский эстрадный и оперный певец, актёр, композитор. Народный артист СССР.
60
Пласидо Доминго (1941) – испанский оперный певец и дирижёр, лирико-драматический тенор, с 2009 года исполняющий наряду с теноровыми партии баритонового репертуара, генеральный директор Лос-Анджелесской оперы.
Занятие по музыкальной грамоте снилось пребывающему в глубоком медикаментозном сне Вавилову, пока группа энтузиастов в составе двух композиторов, поэта, писателя и Папы
Стадо начинающих музыкантов расположилось в самой большой аудитории, ибо занятие было общим для двух групп: композиторы и оперные вокалисты – ажно сорок восемь будущих звёзд. Сидят в шахматном порядке, чтоб не списывали. Помощница Петрачеллы играет диктант, сам – ходит по рядам, а студент Вавилов витает в облаках.
Он записал мелодию с первого раза, а теперь, развернув нотную тетрадь на последней странице в меру своих средненьких художественных способностей пытается нарисовать портрет возлюбленной – дочери соседей Юли. И мучается почти гамлетовским вопросом: любить или не любить. Хотя, кому и когда помешала настоящая любовь? Но дилемма студента Вавилова подробно описана в статье сто тридцать четыре УК РФ – совращение несовершеннолетнего. Юльке сегодня исполняется только шестнадцать.
И ведь никому не объяснишь, что девочка давно созрела, весит шестьдесят четыре килограмма живого веса, у неё полный третий номер и она сама хочет и на шею вешается. С учетом Юлькиного напора и собственных чувств сопротивляться Евгению было всё труднее. Однако, мысль о том, что устроят её родители вообще и, в частности, маман, если узнают об их пока не случившейся связи, приводила его в ужас.
Нет, скорее всего соседи не имели бы ничего против такого потенциального зятя. Хороший мальчик, сын главреда одной из главных газет эпохи и доцента университета, в котором они сами мучили студентов, учится ни много ни мало в Гнесинке, а значит имеет тягу к прекрасному… Хороший такой бэкграунд… Если бы речь шла о его романе с их старшей дочерью, которая была на три года старше Женьки.
Сестра Юли в это время училась на последнем курсе главного питерского университета. Учитывая доцентско-профессорский состав родителей, она вполне могла бы учиться в цитадели знаний имени мишанинского энтузиаста 61 , но предпочла уехать. Причиной тому был как раз сосед Женька… который сейчас сидел в аудитории Гнесинки и продолжал рисовать в нотной тетради портрет её младшей сестры.
Проходивший мимо Петрачелла увидел сию живопись и решил, что студент вконец обнаглел и просто филонит от диктанта. Средненький музыкант и плохой учитель не придумал ничего лучшего как треснуть студента Вавилова по затылку первым, что попало в руки. Этим первым оказался свернутый в трубку сборник фуг Баха.
61
Имеется в виду Михаил Ломоносов, первый крупный русский ученый-естествоиспытатель.
Кощунство, конечно, так использовать творения Иоган-Себастьяныча, но Петраков был неудержим. Если бы вдруг какой-нибудь просветленный мозг в Министерстве образования предложил вернуть систему телесных наказаний в высших учебных заведениях, Петрачелла голосовал бы за это первым. Но пока это было только мечтой…
– Больно же, Пе… Юрий Алексаныч, за что? – возмутился побитый Женька.
– Вавилов, – почти визжал препод, – вы находитесь на уроке сольфеджио, а не живописи. А за диктант я вам ставлю неуд…