Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...
Шрифт:
В здании Управления милиции царил сонный покой. Я ожидал волнения из–за трагического оборота дела, громких голосов, хлопанья дверей, телефонных звонков, топота ног и еще бог весть каких кинематографических эффектов. Оказалось, однако, что сила повседневности несокрушима. Кого бы я ни искал из моих новых знакомых, все, как выяснилось, были в отлучке: Козлов отдыхал дома перед ночным рейдом, Силинь куда–то уехал, Леон все еще находился на месте происшествия, где вместе с врачом, экспертом, фотографом и представителем прокуратуры пытался установить обстоятельства убийства. Наконец, я решился заглянуть в кабинет полковника. Оторвав взгляд от папки с документами, Дрейманис сразу понял причину моего появления.
— Жаль парня. А еще больше — его родных. Эксперты уверяют, что он гнался за преступником, хотел самолично задержать его. Вот к чему приводит мальчишеская самодеятельность: раз, два — и кончено дело. — Полковник покачал головой и добавил: — Если нет ничего срочного, прошу извинить.
Единственным, кого удалось мне встретить, оказался Юрис Банковскис. Он говорил по телефону. Кабинет его был так тесен, что ему пришлось встать и отодвинуться, чтобы предложить мне сесть.
— Не выписан, но года два уже не показывался, ясно. Что думаете предпринять? Аннулировать прописку? Учтите, сейчас не время шутить. Адрес замужней сестры Крума установили? Ну, это уже кое–что. — Он повторял вслух ответы участкового, чтобы дать и мне возможность следить за разговором. — А она что? Ах, это не ваш участок и вы не поехали… Слушайте, сколько лет вам осталось до пенсии? Нет, я не угрожаю, просто жду, чтоб вы сказали, наконец, где эта сестра живет. Благодарю за любезность!
Еще несколько мгновений Банковскис шевелил губами, произнося, видимо, кое–что про себя в адрес нерадивого работника, затем повернулся ко мне.
— Хотите, поедем со мной — лучше, чем торчать здесь и ждать, пока лед тронется.
Выяснилось, что для подобных поездок служебной машины не предусмотрено. Мы долго тряслись в трамвае и еще столько же времени разыскивали нужное нам здание среди одинаково неприглядных новостроек Кенгарагса.
— Не хватает еще, чтобы никого не оказалось дома, — мрачно пробормотал Банковскис.
Его пессимистический прогноз, однако, не оправдался. Обитую простеганной клеенкой дверь отворила костлявая женщина, которой с равным успехом можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят; когда она неповторимым женским движением поправляла пеструю шелковую косынку, под которой угадывались накрученные на бигуди локоны, или неожиданно улыбалась, открывая на зависть ровные и белые зубы, она казалась моложавой.
— Мы с сябром прямиком из Латгальской республики, — представился Банковскис. — Витольке привезли привет, и вообще — есть о чем потолковать. С его руками в наших краях можно по колено в деньгах ходить.
— И верно! — сразу согласилась сестра. — И я ему говорю: «Что ты, братушка, томишься тут в городе, с твоими халтурами ты далеко не уйдешь — что заработал, то и пропил. А в деревне хотя бы харч завидный, подыщешь себе теплую женушку, не то что эта тощая вдова, которая и сама не любит, и другим не дает».
— А он при ней пристроился, надо думать, чужих щенят растить? Как нам туда дотопать?
— Вот уж не скажу, ноги моей там не было и не будет. Езжайте до новой больницы. Да, вы же Риги не знаете… Межциемс — запомните? Под Даугавпилсом тоже такое место есть, тетка, покойница, его еще звала Погулянкой… Его сожительница там работает сестрой, зовут Теклой, как породистую корову. И квартиру она получила там неподалеку. Только об выпить при ней не заикайтесь. Братушка, как примет чарку, домой и на ночь не приходит. Иначе разве вспомнил бы он о родной сестре? А так иногда вижу его по вечерам, знаю хоть, что еще таскает ноги.
— А когда он был у вас в последний раз? — резко спросил Банковскис, выйдя из роли.
Женщина настороженно глянула на него, но ответила:
— Днями был, когда — не упомню. Если меня будят среди ночи, у меня всякий счет пропадает.
Ехать в Межциемс на общественном транспорте? Тогда уж лучше выкатить из гаража «москвич» зятя — с божьей, а вернее — с милицейской помощью как–нибудь проеду через город. Но тут показалось такси и я решил: ладно, в счет предстоящего гонорара! Банковскис воспринял мой широкий жест с благодарностью и тут же принялся инструктировать.
— У вдовы станете говорить, главным образом, вы. Держитесь, как солидный наниматель, которому надо срочно отремонтировать… ну, сложное механическое устройство. Чем туманней, тем лучше.
— А если он сам дома?
— Тогда разговор будет совсем другим. Но чует мое сердце, что Крум ударился в бега.
У больницы Банковскис попросил шофера не выключать счетчик — словно бы это ему предстояло платить. Но отсутствовал он недолго.
— Разве отдел кадров еще работает? — спросил я, вспомнив метод Силиня.
— Любая вахтерша знает куда больше, — усмехнулся Банковскис. — Поехали прямо, я покажу, где свернуть.
Вдова оказалась совсем не такой, какой я представил ее по рассказу сестры Крума. Пухленькая, домашняя, с высокой грудью и молочно–белой кожей лица, оттенявшейся несколькими трогательными веснушками, с прямым носиком. Наш визит не вызвал у нее восторга.
— Нет дома. Может, к вечеру придет.
— У меня авария! — настаивал я. — Может, знаете, где его найти?
— У всех теперь аварии, нормально никто больше не работает… Мой тоже, когда хочет вечером улизнуть из дому, всегда выдумает какую–нибудь аварию. Словно без него мир обрушится. А мне нужен муж, который утром уходит на работу и возвращается в четыре, когда обед еще не остыл. Что мне толку от его левых денег, если я Витольда все равно что не вижу? Сколько прошло с тех пор, как он последний раз водил меня в кино…
— Чего же вы ждете? Гоните из дома — и дело с концом, — неожиданно посоветовал Банковскис.
— Да человек он хороший. Детей любит, да и меня, видно, тоже. Даже пьяный мухи не обидит. Не будь он таким лентяем, давно была бы у нас и своя дача. А он все другим строит, профессору этому в научном поселке третий день трубы проводит…
Я застыл. Совпадение? Я решил быть особенно хитрым и спросил:
— Это Калныню, что ли?
— Откуда мне знать, как их зовут? Хоть бы взял меня разок с собой, показал, как люди живут. Профессорша вон бассейн заказала, потому все так медленно и продвигается.
— Если разрешите, мы вечерком еще заглянем. До скольких можно вас беспокоить? — Видя, как нетерпеливо переминается Банковскис, я постарался закруглить разговор.
— Мне завтра в семь сменять ночную сестру, так что лягу рано. Поезжайте лучше в тот поселок, только не думаю, что он все бросит и помчится к вам. Не зря он работает от зари до зари, последние дни даже на ночь остается — хочет доделать.
Когда мы снова оказались на улице, я упрекнул лейтенанта:
— Надо было попросить фото, хоть знали бы, кого искать.