Чудо быть дедушкой. Рассказы о себе и самых близких
Шрифт:
Алиса закрыла глазки и засыпает. Полинка не спит. Сперва под предлогом того, что ей хочется ближе посмотреть картинку, она подлезает у деда под рукой и начинает дергать за усы.
– Полина, не балуйся. Лучше послушай, что дальше будет.
Полина молча тянется за черепахой. Внутри у черепахи светится лампочка. Свет через панцирь, в котором прорезано множество отверстий в виде пятиконечных звездочек, проникает наружу. Звездочки загораются у меня на лице. Я их не вижу, зато Полинка не только видит, но и принимается пальчиком дотрагиваться до каждой из них. Ей смешно, оттого что у дедушки на лице так много звездочек.
– Полина, тихо! Алису разбудишь. Давай ложись в свою постельку, а я тебе еще немного почитаю.
Дедушка снова читает, а Полина, забираясь деду на спину, тащит следом за собой черепаху и взгромождает ее мне на голову. Но и этого ей кажется мало, тогда она повисает у деда на плече, пытаясь дотянуться и закрыть книжку про Буратино.
– Полина! – возмущается дедушка. – Что ты делаешь?!
Полинка обиженно поджимает губки:
– Я к маме хочу.
Как раз в этот момент открывается дверь, и входит мама. Я встаю и тихонько ухожу. Через минуту Полина тоже засыпает.
Круговорот
Уже утро, но еще темно. Или лучше сказать, еще темно, но уже утро. Моя маленькая Полинка, собираясь в детский сад, всякий раз не перестает удивляться:
– Откуда вы знаете, что уже утро? Может, еще ночь и надо спать?
Действительно, как, не глядя на часы, понять, что уже утро? Для этого нужно просто подойти к окну и посмотреть на улицу. Если все автомобили, что стоят внизу возле дома, все еще продолжают оставаться на месте, значит, еще нет и шести. К семи утра стоянка начинает пустеть, а к восьми те, кто должен был уехать, уже разъехались. А еще ближе к восьми появляются дети, спешащие в школу.
Это время в сутках, между семью и восемью утра, для меня одно из самых грустных. Потому что именно тогда я наблюдаю, как мамы ведут своих малышей в детский сад. Обычная такая утренняя картинка. Кто пешком, кто на санках, кто на руках у взрослых, маленькие человечки отправляются на «работу».
Каждое утро обе мои малышки тоже встают и идут в детский сад. Вернее, это мама берет каждую из дочек и, еще бесчувственных, несет в гостиную, кладет на диван и включает им мультик.
Это мамино изобретение, или, как говорят сегодня, ноу-хау. Раньше она пыталась будить их традиционными способами: включала им свет, поглаживала по спинкам, громким голосом пела веселые песенки. Бесполезно. Тогда стала заводить будильник и ставить рядом с девчонками. И если Алиса, еще хоть как-то реагируя, прячется под одеялом, то Полинка не обращает внимания и на будильник.
И только любопытство способно заставить их открыть глаза и посмотреть в сторону экрана. Мама, пользуясь моментом, принимается умывать детей и собирает их в детсад.
Торопящаяся мама, рядом дитя. Стоишь и смотришь на маленькие ножки, успевающие сделать два полных шага, чтобы уложиться в один мамин. Мама спешит, ей нужно сперва сдать ребенка в детский сад, а потом уже бежать на работу.
Вчера еще она могла припоздниться и прибежать минут на пять позже положенного. Вчера это сошло бы ей с рук. Лишь мастер, недовольно покачав головой, сделала бы ей замечание:
– Иванова, чтобы это было в последний раз! Слышишь?
– Простите, Светлана Александровна, Сережка раскапризничался и никак не соглашался идти в садик.
У Светланы Александровны своих двое, она человек. Она поймет и не накажет.
Но сегодня американцы выкупили предприятие, и все поменялось. Вообще все. И люди поменялись. Наверно, внутренне все уже были готовы к таким переменам, требовался только повод.
Внешне все осталось по-прежнему, только между мамочкой и Светланой Александровной, которая могла понять и простить, появился электронный прибор, фиксирующий точное, вплоть до секунды, время появления работника на рабочем месте и время его ухода с работы. У электронного прибора нет своих детей, его не уговорить. А еще в каждом цеху появились «телефоны доверия». Теперь любой может поднять трубку и сообщить, куда следует, все, что он считает нужным сообщить.
Это раньше желающий сообщить должен был стучаться и, заглядывая в кабинет начальника, робко спрашивать:
– Иван Иванович, позволите?
И еще неизвестно, как начальник отнесется к самому факту подобного сообщения. А здесь нет Ивана Ивановича, есть телефон, специально установленный именно ради подобных сообщений. В том, что желающие позвонить найдутся, можно не сомневаться. Конкуренция. Сегодня главное – деньги, остальное – всего лишь эмоции.
Мама спешит, опаздывать никак нельзя. Сережка, едва успевая, бежит за мамой. Та, замечая, что сыночек отстает, сбавляет ход. Нахватается сейчас холодного воздуха… Как бы не заболел, тогда снова иди на больничный. Второй за месяц, что она тогда заработает?
У них в цеху женщины – упаковщики, бригада пятнадцать человек, все уже пенсионного возраста. Работают на сделке и зарабатывают прилично. Дети выросли, больничные не берут. Еще и пенсия вдобавок.
Светлана Александровна, сочувствуя мамочке, представила ее бригаде и предложила:
– Бабоньки, вы же сами бабушки и мамы, надеюсь, поймете. Девчонка одна растит малыша. Своей бригады не имеет, перебрасывают из смены в смену.
За прошлый месяц получила всего две тысячи. Прошу принять ее в свой коллектив.
В ответ молчание. В комнате мертвая тишина. Потом чей-то голос:
– Но тогда у нас упадет зарплата.
– Да. Вместо сорока тысяч вы будете получать тридцать восемь. Но…
Не дав ей договорить, женщины закричали. Кричали долго, отчаянно, со слезами и визгом. Кто-то не вынес известия и, лишившись чувств, рухнул на пол.
В ужасе выбежала она тогда из комнаты.
Мама остановилась, дождалась, пока Сережка ее догонит, взяла малыша на руки и крепко-крепко прижала к себе.
– Пойдем, мой мужчина, мой защитник, нам с тобой нужно спешить.
Вечером, перед тем как отправиться спать, Алиса подошла к бабушке, благословилась и спросила:
– Бабушка, завтра утром мы снова пойдем в детский сад?
– Да. Утром встанем и пойдем.
– А вечером снова ляжем спать?
– Да. Чтобы на следующий день идти в детский сад. Потом ты будешь ложиться спать и вставать, чтобы идти в школу, потом в институт, и так всю жизнь.
Алиса подбегает к маме.