Чудо пылающего креста
Шрифт:
— Ладно, — пообещал Константин. — Теперь тебе надо бы отдохнуть.
— Многое надо сказать тебе, а времени слишком мало. Позаботься о Феодоре и детях.
— Я буду оберегать их, как берег бы Криспа.
— Жаль, что я так и не смог повидаться с внуком.
— Он похож на тебя, отец.
— Когда снова увидишь мать, заверь ее в моей преданности. И не доверяй Максимиану и Максенцию — они хитростью попытаются лишить тебя твоего права первородства. Также опасайся и Галерия: ему бы хотелось стать единоличным монархом. Да ты уж об этом знаешь.
— Знаю,
— У тебя есть мудрые советники в лице Эвмения, Крока и Дация, а также в лице моего доброго друга Эбория. К его людям относись по-доброму: на них можно положиться, и они никому не причинят вреда.
Глаза у Констанция закрылись, и на мгновение Константину показалось, что отец испустил дух; но тут он увидел, что широкая грудь хоть и слабо, но все еще дышит, и понял, что император снова впал в бессознательное состояние. Когда Эвмений тихо позвал его по имени, он повернулся и пошел за секретарем из комнаты, затем по коридору в его собственные апартаменты.
— Слуги позовут нас, если он снова очнется, — заверил его Эвмений. — Ты слышал, как он только что сказал, что вслед за ним править тебе?
— Да, но он не нарек меня цезарем.
— Ни у кого не может быть сомнений, что он прочит тебя в свои преемники. — Уловив твердость в голосе Эвмения, Константин пристально пригляделся к нему. — Монарху вовсе не подобает умереть, не назвав своего преемника, особенно когда у государства две неспокойные границы. Ясно, что твой отец заботился о мире в этом регионе, когда назначил тебя своим заместителем в Гезориаке; поэтому сегодня же нужно издать приказ, гарантирующий, что у кормила власти будет сильная рука.
— А я, по-твоему, подхожу? — спросил Константин.
— Подходишь, чтобы править всей империей, и так оно и будет. Но только если станешь действовать решительно и удержишь все, что передает тебе твой отец.
— Что нам нужно сделать в первую очередь?
— Я изготовлю приказ и подпишу его от имени твоего отца: в нем ты назначаешься его преемником. Кроме того, армия должна провозгласить тебя цезарем, но с этим у нас не будет никаких хлопот. Осложнение возникнет, если Галерий попытается распространить свою власть помимо Востока еще и на Запад.
— Что бы ни случилось, я удержу Британию, Галлию и Испанию, — твердо проговорил Константин. — Мой отец навел в них порядок, и я не позволю им отойти к кому-то еще!
— Отлично! А теперь мы можем вернуться к твоему отцу.
Констанций, однако, все еще не пришел в себя, поэтому Константин отправился разыскивать Дация. Такого важного шага в своей карьере он не мог предпринять, как и прежде, не посоветовавшись с седым ветераном, и надеялся, что Даций смог бы облегчить ему душу в одном все еще беспокоившем его вопросе.
— Мне сказали, что Констанций умирает. Это правда? — спросил Даций, когда его нашел Константин.
— Да, Эвмений уверен в этом.
— Он нарек тебя цезарем?
— Не так уж прямо, но он явно надеется, что я сменю его здесь и в Галлии.
— Ты должен сменить его, — твердо сказал Даций. — Если Констанций не сможет назвать тебя преемником, тогда армия сделает это.
— То же говорит и Эвмений. Но строить такие планы, пока отец еще жив — не пахнет ли это изменой?
— Будь уверенным, что страна окажется в надежных руках, и никакая это не измена. Если Констанций умрет, не подписав приказ, я сам провозглашу тебя цезарем. Можешь быть уверен — армия поддержит.
Ночью Констанций умер, не приходя в сознание. Константин находился у его постели и после отвел епископа из Эборака в сторону.
— Прошу вас помолиться своему Богу за душу моего отца, — сказал он. — Если потребуется…
— За такую молитву ни один христианин не принял бы платы. Впрочем, мы молились за него с тех самых пор, как он заболел. — Он испытующе посмотрел на Константина. — А сын собирается продолжать политику отца теперь, когда он здесь у власти?
— Вашим людям не будет от меня никакого вреда, можете не бояться, — пообещал Константин. — А мой отец… он был христианином?
Эборий отрицательно покачал головой.
— Я надеялся, что он примет крещение перед смертью, но он сказал, что принял клятву верности империи во имя Юпитера, так что отречься от нее и Продолжать оставаться правителем он не может. Все христиане в Британии с радостью воспримут весть, что Константин станет преемником своего отца.
— Значит, вы согласны — я должен это сделать?
— Такова была его воля. Все мы ее слышали и готовы свидетельствовать в пользу этого.
3
Константин отдал последний долг чести своему отцу — сам поднес факел к сухим дровам традиционного погребального костра и стоял, распрямившись, пока не побледнели языки пламени.
— Войска ожидают твоих приказаний. — Даций тронул его за локоть, затем добавил: — Долг твой теперь перед будущим — не перед прошлым.
Даций и Эвмений еще заранее тщательно проработали порядок событий после похорон. И вот Константин рядом с Дацием нога в ногу зашагали к платформе с императорским знаменем, воздвигнутой на конце поля, где при большом стечении народа проходила кремация. Когда он восходил по ступеням платформы, на армейские ряды, плотно стоявшие по обеим сторонам погребального костра, на море голов и вскинутые лица людей, запрудивших остальную часть поля, опустилась тишина.
— От своего имени и от имени моей семьи благодарю вас за последнюю почесть, которую воздали вы моему отцу, — молвил Константин, обратясь к народу, — Он любил эту землю, правлением своим подарив ей мир и покой. Все мы будем скорбеть о нем, но мы знаем, что император умер счастливым, сознавая, что война на севере окончена и мир снова воцарился по всей стране.
Окончив свое краткое обращение — еще раньше не один час звучали полагающиеся по такому случаю прощальные торжественные речи официальных панегиристов, — Константин повернулся к ступенькам. Но Даций опередил его.