Чудом рожденный
Шрифт:
— Коровка…
— Когда умер муж?
— Скоро пять лет. И при нем ничего лишнего не было, а теперь из последних сил тянемся…
Атабаев подошел к столу, нажал на кнопку. В комната появился молодой человек с черными подкрученными усами. Это был младший брат покойного Мухаммедкули нарком земледелия республики.
— Случайно не. знаешь ли эту женщину?
Хаджи посмотрел на старуху, покачал головой.
— Никогда не видел.
— Поговори с ней, расспроси подробно, выясни, где творят несправедливость, и проследи до конца, чтобы человека не обидели.
— Будет исполнено, товарищ
Когда он вышел из номера вместе со старухой, Абдыразак спросил:
— Зачем ты вызвал меня?
— Захотелось посмотреть на старого друга.
— Только и всего?
— Неужели не веришь?
Кайгысыз посмеивался, глядя на мрачное разбойничье лицо Абдыразака.
— По поводу подобного вызова могу рассказать тебе старинную историю, — сказал Абдыразак. — Однажды пригласили в гости осла. Он подумал: кто я такой и кто — хозяева дома? Не дадут мне здесь ячменя. Если зовут, — значит, у хозяина кончились дрова или у хозяйки — мука… Вот и я думаю, что не поставишь ты предо мной горку плова. Чем же могу служить?
— Здорово рассудил! А, может, я хочу тебе дать земельно-водный надел?
— За это не поблагодарю.
— Напрасно. Могу предложить хороший надел.
— Если сгоряча не отнимешь у меня лопату, — что ж, сделаю полем и заброшенный пустырь.
— Для земли, уважаемый, нужна вода.
— А я сошью бурдюк из шкуры своего бычка и буду носить воду из колодца.
— Такое у тебя творческое вдохновение!
— Ты же знаешь, меня всегда кормила лопата.
— По совести говоря, Абдыразак, я и пригласил тебя, как человека, который из ничего может что-нибудь сделать.
Абдыразак, прищурившись, поглядел на Атабаева. Его крупное лицо с пышными усами не выражало ни хитрости, ни лукавства. Выпуклые черные глаза сияли простодушно, как у ребенка.
— Знаешь что, — помолчав, сказал Абдыразак, — не морочь мне голову льстивыми похвалами. Говори прямо — что нужно?
— Есть у меня одна просьба… Ты знаешь, за какую работу мы сейчас взялись в Марыйской области?
— Кто же этого не знает! Одних заставляете плакать, других — смеяться.
— Упрямец! С этим ты родился, с этим и умрешь! Но я хочу тебя спросить: ты ешь хлеб с туркменской земли?
— Я не пользуюсь чужим трудом.
— Не о том речь. Пойми, эта священная земля сегодня нуждается и в тебе. Оправдай хлеб, который ешь!
Больше всего Абдыразак не любил высоких слов. Он насмешливо спросил:
— А если не оправдаю, что со мной сделаешь?
— Не оправдаешь? — Кайгысыз посмотрел грозно. — Не говори тогда, что не слышал. По щеке не поглажу.
Абдыразак улыбнулся.
— А ты слышал про слепого из племени бурказов?
— Это к делу не относится.
— Ошибаешься. Вот послушай меня… Лет сорок назад у бурказов был слепой, которого так и звали «Слепой из бурказов». Был он очень остер на язык, как говорится — ради красного словца не жалел ни матери, ни отца. Тем более не жалел он и хана. Мейли-хан очень на него рассердился, велел позвать к себе…
— Я-то ведь не слепой и не глухой, — раздраженно заметил Атабаев.
— Имей терпение. И вот Мейли-хан спрашивает: «Ты закладываешь за щеку, слепой?» Тот вытащил из кармана тыковку с насом, щелкнул по крышке. «Это, хан-ага, моё самое большое удовольствие». Хан спросил: «Ты и табак куришь, слепой?» Тот с радостью отозвался: «Табачный дым— отдохновение души». Хан еще спросил: «Может, ты и терьяк глотаешь, слепой?» «Не упускаю случая, если удается». «А ты не боишься моего гнева, слепой?» «Я, хан-ага, и бога не боюсь». Хан закричал во гневе: «Плохо я с тобой поступлю, слепой!» «Не может быть!» — удивился слепой. «Берегись! — кричал хан. — Берегись моего гнева!» — Абдыразак тихо засмеялся. — И вот слушай, председатель Совнаркома, что тогда сказал слепой из бурказов: «А ну-ка покажи, какой у тебя гнев? Может, сжалишься над моей нищетой и подаришь халат? Пожалеешь мое одиночество — дашь мне брата? Содрогнешься от моей слепоты и вставишь глаза? Или женишь меня? Разве можешь ты сделать, чтобы мне стало хуже? Так покажи свой гнев, испугай меня!»
Атабаев поднялся из-за стола, положил руку на плечо Абдыразака.
— Разве можно на тебя сердиться, друг дорогой? Ты же беленькая птичка, к которой грязь не пристает!
— Хватит! — Если не будешь меня так приторно обхаживать, не откажусь от твоего дела, коли смогу справиться.
— Я не сомневался. Есть предложение — быть председателем одной сельской комиссии в земельно-водном отделе.
— Именно председателем?
— Только так.
— Если бы ты впряг меня в ишачью арбу, я, наверно, не хуже, а лучше поработал, чем в этом путаном деле.
— Я лучше знаю, кого куда впутывать.
— А если не справлюсь с работой?
— Справишься.
— А если придут на меня жаловаться, как сейчас приходила эта вдова?
— Это мое дело успокаивать тех, кто сюда приходит.
— А в чем будет мое дело?
— Отобрать земли у баев и отдать их беднякам.
Абдыразак вопреки своим привычкам встал с места, начал ходить по комнате.
— Но ведь меня не знают в аулах.
— Не беда. Подожги лес — прославишься. Возьми аул, который знаешь.
— Да я только свой и знаю.
— Прекрасно!
Абдыразак молча постоял у окна, потоптался у холодной железной печки, еще с зимы отдававшей едким запахом масляной краски, потом резко обернулся к Атабаеву.
— Ставлю одно условие: я подготовлю новый земельно-водный раздел в Конгуре по вашим указаниям, но к концу работы вы лично приедете в аул.
— Идет!
Атабаев вызвал к себе Хаджи и объвил:
— Вот председатель Конгурской сельской комиссии. Познакомь его со всеми материалами.
В священном саду ахуна
…Обманчивый день поздней осени стоял над Контуром. Знойное солнце сморило даже забытого с поклажей ишака в яблоневом саду. Но вдруг порывы ветра посыпали с деревьев яблоки, и скрученные желтые листья с шуршанием помчались по земле. Абдыразак сперва сидел, потом покойно улегся на подгнившей скамейке в саду.
Он знал, что ночью Атабаев звонил в сельсовет, сейчас он приедет. Там, на площади у конторы, уже собираются на сход аульчане. Пора кончать, пора подписывать акты — он целый месяц провел в ауле. И вот — земля отдана тем, кто на ней работает. А если ничего не решили с проклятым садом, то что ж, он часок-другой подремлет на скамейке, пусть пораскинет мозгами глава правительства.