Чудовища морских глубин
Шрифт:
Что же касается головоногих гигантов, то он показал, что по примеру Дени де Монфора собирается использовать на благо естественной истории «все материалы, достоверность и очевидность которых нельзя оспорить».
Слухи, которые ходили по всей Скандинавии о существовании чудовищного кракена, не оставили его равнодушным. Он начал тщательно просеивать все старые хроники этого, региона в поисках следов тех происшествий, которые породили эту легенду или по меньшей мере ее питали, поскольку она казалась старой, как мир. От известных уже нам авторов он узнал, что кальмары-супергиганты выбрасывались на северное побережье Исландии в 1639 и 1790 годах.
Для молодого исследователя это был случай для первого сообщения, в 1847 году, Обществу скандинавских натуралистов.
Изыскания Стенструпа, несомненно, были бы преданы забвению, если не осмеяны, как работы Дени де Монфора, если бы через несколько лет случай не сыграл на руку нашему датскому зоологу, позволив ему привести конкретное доказательство его утверждений.
В декабре 1853 года море в самом деле выбросило колоссального кальмара на пляж Аальбека в Ютландии, также на территории Дании. Рыбаки Каттегата, как это у них принято, разрезали животное сразу на куски, чтобы использовать мясо для наживки, и погрузили его на множество тележек с запряженными в них собаками. По счастью, морской комиссар Кьелдер де Скаген подобрал глотку животного, размером с голову ребенка, и благодаря его стараниям, она попала в руки бдительного Стенструпа.
Это бесспорное вещественное доказательство, снабженное клювом длиной 11,5 сантиметра, при ширине 8,3 сантиметра, послужило основой для научного описания в 1856 году невероятного колосса под именем Architeuthis monachus.
Чудовище в обличье монаха
Architeuthis, шеф-кальмар, - название как нельзя более подходящее. Но почему «монах»? Потому, что Стенструп, всегда добросовестный и играющий по правилам, считал, что гигантский кальмар уже получил имя в научной литературе и о нем следует напомнить при присвоении ему нового имени. Эрудиция датского натуралиста не ограничивалась старыми скандинавскими текстами. Он знал «Общую историю рыб» Гийома Ронделе из Монпелье и был просто потрясен описанием «чудовища в одеянии монаха», которое он там нашел. Французское издание этого сочинения датируется 1558 годом, а латинское 1554-м. Вот это описание:
«В наше время в Норвегии было поймано морское чудовище после большой бури, которому все, кто его видел, дали имя „монах“. У него было человеческое лицо, но очень грубое, с голым блестящим черепом. На плечах его как будто бы лежал капюшон, два длинных ласта вместо рук, тело кончалось большим хвостом. Средняя его часть была значительно шире и имела форму военного плаща.
Изображение, на основании которого я даю это описание, было передано мне очень именитой дамой, Маргаритой де Валуа, королевой Наваррской, которая его получила от одного дворянина, передавшего аналогичный портрет императору Карлу V, пребывавшему тогда в Испании. Этот дворянин утверждал, что он сам видел это чудовище в Норвегии, выброшенное морем во время бури на берег в местности под названием Дизе, недалеко от города Денелопох».
Стенструпу не стоило труда понять, о каком городе идет речь. Название его, несомненно, следовало читать как ден Елепох (Еллебоген), а это старое название города Мальме, расположенного напротив Копенгагена, на другом берегу пролива Зунд, каковой и обозначен в тексте словом Дизе, что надо читать как Ди Зунд.
Оставалось найти следы этого происшествия в местных хрониках. Сначала он нашел упоминание о нем в работе историка Серенсена Беделя, зафиксировавшего самые замечательные события на протяжении жизни Фредерика II, короля Дании и Норвегии. За 1545 год среди прочего можно было прочитать:
«Странная рыба, похожая на монаха, была поймана в Зунде: длина ее составляла приблизительно 2 метра 40 сантиметров».
Все это подтверждало правильность умозаключений Стенструпа и позволяло исправить орфографические ошибки господина Ронделе и его издателя. Но дата происшествия была указана неточно, так как две другие хроники относили его к более позднему времени.
На основании суммы всех этих документов складывалась такая картина этого происшествия: «Чудовищная и удивительная рыба с обличьем монаха» была поймана в Зунде в 1550 году. Отловленное сельдяной сетью, животное испускало душераздирающие крики, когда его вытаскивали из воды. Через день после поимки оно еще жило, так как сеть держали в воде. По форме головы и чертам лица это фантастическое существо из-за бритого черепа напоминало человека, а точнее, монаха. Но при человеческой голове у него было тело, члены которого были как будто бы обрезаны и искалечены…
Тело монахообразного чудовища было доставлено в Копенгаген королю Христиану III, который приказал немедленно предать его земле «для того, как говорит его историограф, чтобы не давать народу повода для распускания скандальных слухов».
Познакомившись с этими старыми документами, Стенструп вспомнил, как и следовало ожидать, о «морском монахе», упомянутом Адамом Олеариусом в его «Кабинете достопримечательностей Гетторфа». Сравнивая его изображение с описанием «ужасного морского чудовища», выловленного между Катвиком и Шевенингеном, он понял, что речь, несомненно, идет об изуродованном теле гигантского кальмара. Но тогда не являлся ли также кальмаром и «морской монах», пойманный в Зунде?
Сравнивая изображение кальмара с наивным портретом «чудовищной и удивительной рыбы», приведенным Ронделе, датский натуралист нашел некоторое сходство в их силуэтах. В складках «монашеского одеяния» чудовища он увидел восемь конечностей рогача, в обрубках рук - его два длинных щупальца, умышленно расположенных подходящим для данного случая образом. А бритая гладкая голова, по его мнению, была задним концом туловища кальмара. Что же касается криков пойманного животного, Стенструп посчитал их звуком двигательного сифона головоногих, действительно иногда напоминающим крик новорожденного ребенка.
Морской монах был, несомненно, моржом
Но при всем желании трудно поверить в правомочность определения Япетуса Стенструпа. Основной его ошибкой было, по-видимому, то, что базой для сравнения он взял не текст старых хроник, а фантастический портрет животного. Однако, как это обычно бывает, портрет, по всей видимости, выполнялся по описанию в тексте или по устным рассказам, а не с натуры: в противном случае он не имел бы такого экстравагантного вида! Нет ничего общего между изображением монаха Ронделе и морским монахом Олеариуса.
Следовательно, чтобы установить личность чудовища, следует опираться исключительно на текст. И тогда в нем совсем нетрудно узнать разновидность тюленя.
Гладкий череп, человеческие, но грубые черты лица, руки в форме ласт, широкий хвост на конце туловища, отчаянные крики при поимке - все это заставляет думать о каком-то ластоногом. Конечно, это не обыкновенная морская корова и не мраморный тюлень, обычные для Балтики и Каттегата, где проходят их сезонные миграции. Скандинавы никогда не приняли бы это животное за необыкновенное чудовище! Невольно напрашивается мысль о гренландском тюлене, которого называют иногда тюлень-капуцин. Эти животные действительно каждый год проходят к северу вдоль берегов Норвегии, где самки весной приносят детенышей и иногда могут заплыть даже в Зунд. Это можно расценить как исключительный случай, но в похожести животного на капуцина нет ничего удивительного. Его просторечное название происходит от формы его носа, который самцы могут надувать, как пузырь, так что он принимает форму капюшона, спускающегося назад от самых глаз.