Чудовища не ошибаются
Шрифт:
Наверное, можно уже начинать смущаться.
Но боссу явно было не до меня. Он сразу залез в свой планшет и начал что-то там читать. Минут десять я подождала — вдруг захочет завести разговор? — но Разумовский молчал. Поэтому я закрыла глаза и решила немного отдохнуть.
На самом деле это была плохая идея. Увы, в своём состоянии постоянной усталости я частенько засыпала в метро стоя, и не опаздывала на работу только благодаря встроенному автопилоту. А тут мягкое сиденье машины, тихая музыка, и никто
Да-да, я уснула. И мне даже что-то снилось.
А потом раздался какой-то резкий звук — позже я поняла, что это был автомобильный гудок — и меня выбросило куда-то вперёд.
— А-а-а! — завопила я, готовясь к безвременной кончине.
Но умереть мне не дали. Чьи-то тёплые ладони схватили меня… за грудь и прижали к себе.
Я сидела ни жива ни мертва. Первые несколько секунд я вообще не могла вспомнить, где нахожусь, а когда вспомнила и осознала, то даже дышать перестала.
Руки Разумовского лежали у меня на груди. Ну как… лежали. Сначала они, конечно, лежали. А потом задвигались.
Это он чего… Меня щупает?
— Простите, я, кажется, уснула, — я попыталась отодвинуться, но босс держал крепко. — Извините…
— Ничего, Олеся, — хмыкнул Разумовский где-то возле моего уха. — Мне понравилось.
Ему… что?!
Кажется, я всё же слишком сильно ёрзала — босс в конце концов меня отпустил.
— Мы уже почти возле твоего дома, — сказал он, улыбаясь. — До завтра, Леся.
«Леся»… Кирдык. Дальше что? Лесенька?
— До завтра, — пискнула я.
— До завтра… кто?
Опять он за своё!
— Уволю, — пригрозил мне Разумовский, и я, вздохнув, всё же сказала:
— До завтра, Влад.
— Умница.
Угу… Чудовище! Тролль!
На самом деле чувство юмора — единственное, что может спасти в ситуации, подобной моей. Глядя на меня, можно предположить, что эта взбалмошная девица совсем без царя в голове. Но… какая разница, что обо мне думают другие люди? Главное — что думаю я сама.
Да, мне всегда были безразличны мысли окружающих. С восемнадцати лет главным для меня были родители, а они, конечно, понимали, какая я настоящая.
Это невыносимо сложно — быть такой, какой я казалась всем остальным. Смеяться, когда хочется плакать. Улыбаться, когда мечтаешь удавиться. Работать, когда твои сверстники ходят по клубам и живут в своё удовольствие. И каждый день слушать про различные медицинские процедуры, лекарства, диагнозы.
Приехав домой тогда, после моего приключения с Разумовским в машине, я проделала свой обожаемый трюк — заперлась в ванной, плюхнулась на пол и закрыла лицо руками.
Ванная — моя любимая комната. Потому что только там в нашей квартире есть щеколда, которую можно задвинуть. И никто точно не войдёт, и не увидит, как мне плохо.
Невыносимо.
Нашёл себе развлечение.
Я не шут. Я просто маленькая девочка. И в моей жизни нет ничего, кроме работы.
И наверное, уже не будет.
На следующий день была пятница, и я заранее радовалась, что скоро выходные, и я смогу немного перевести дух и отдохнуть от Разумовского.
Но он в этот день явно решил на мне хорошенько отыграться.
Хотя… буду справедливой. Не только на мне!
С самого утра, даже не выпив свой гуталин, босс вызвал к себе начальника отдела закупок — и началось. Тот ещё с утра глаза продрать не успел, а на него уже орать начали.
Я, привыкшая к ежедневным стрессам, спокойно работала — делала для генерального одну дурацкую сравнительную табличку в экселе. И мысленно готовилась к очередному троллингу. Может, опять пончики закажет? Хорошо бы. Пожалуй, это самое безобидное.
Дверь, ведущая в коридор, открылась, и в приёмную шагнул мой хороший знакомый — курьер Витька. Расплылся в улыбке, увидев меня, и сказал:
— Ну что, Леська, как тебе работается в логове нашего питона Каа?
Я засмеялась. Витька чем-то был похож на меня — с ним тоже всем было легко.
— Нормально. Видишь, жива. Каа на диете, он бегемотиков не кушает.
Витька фыркнул, поправил свою старенькую кепочку, положил на мою секретарскую стойку посылку для босса и покосился на его кабинет, откуда по-прежнему доносились вопли.
— Да уж, я слышу. Сегодня на завтрак у Каа очередной бандерлог. Он его как, с кофе или всухомятку?
— Всухомятку, — прошептала я и сделала страшные глаза: крики в кабинете стихли, и через секунду оттуда выбежал начальник отдела закупок. Но Витька, кажется, не понял намёк, потому что продолжал:
— А ты цветёшь и пахнешь, Лесь. Смотрю, в юбке даже. У нас-то ты вечно в джинсиках и свитерках была. Тоже ничего, но юбочка — оно, конечно, попривлекательнее. Ты где обедаешь? Может, в кафе соседнее сходим?
Я-то знала, что в Витькином предложении не было никаких скрытых смыслов и подводных камней. В конце концов, я знала его четыре года, и всё это время он был чудесным семьянином, обожал своих дочек-близнецов и жену.
Но вот Разумовскому этого было не понять. Решив выйти из кабинета — наверное, хотел потребовать свой гуталиновый кофе — босс застыл на пороге, слушая Витькины речи и смотря на него (и на меня заодно) до ужаса неодобрительным взглядом.
Почему до ужаса? Потому что я была в ужасе.