Чудовища не ошибаются
Шрифт:
— Молчать, — голос у босса был хриплым. Палец спустился ниже, а затем стал скользить туда-сюда, туда-сюда… То оглаживая вход в меня, то лаская ягодицы.
Но потом всё же остановился у лона. И водил им по кругу, отчего я периодически вздрагивала и кусала губы, чтобы не издавать звуков. Приказано было молчать — я и молчала…
Но ощущения… Я никогда не испытывала ничего подобного…
Было так стыдно, но совершенно не хотелось, чтобы Разумовский прекращал…
— Какая ты влажная…
Медленно он ввёл в меня палец. Так медленно, что я непроизвольно всхлипнула.
— И
Нет, ему обязательно говорить эти пошлости? Я бы выразила свои претензии, но в тот момент было не до них. Одним пальцем Разумовский ласкал меня внутри, а вторым оглаживал чувствительную точку снаружи, и от каждого движения меня будто разрядом электричества пронзало.
Всё быстрее и быстрее. Я уже не молчала — стонала, а босс тяжело дышал. И вдруг всё прекратилось, но лишь на пару секунд — он повернул меня, уложил спиной на стол и начал расстегивать блузку.
Спасибо, что не порвал, никакой другой одежды у меня не имелось… И Разумовский аккуратно расстегнул каждую пуговицу, проявив нетерпение только снимая с меня уже расстегнутую блузку и сдергивая бюстгальтер. А потом наклонился и впился губами в один из сосков. Второй зажал пальцами и начал выкручивать.
— А-а-а… — простонала я. Босс на секунду оторвался от своего занятия и прошептал:
— Молчи. — Опустил голову, лизнул сосок и сказал очень тихо: — Потрясающая…
Я не поняла, о чём он, и спрашивать не стала. Впрочем, молчать я тоже не собиралась…
— Вла-а-ад… — прошептала я как-то жалобно. Вздрогнула от особенно чувствительного покусывания и схватила Разумовского за плечи. От остроты ощущений хотелось впиться в них всеми пальцами. — Вла-а-ад…
— Нравится?
Вот же тролль… Зачем спрашивать? Всё ведь понятно и так…
— Да, — выдохнула я. — Ещё-ё-ё…
С моей стороны, конечно, было наглостью требовать подобного от босса. Но… весь мой мозг ушёл в этот момент не знаю куда. Хотя нет, знаю…
Но Разумовский, кажется, и не собирался прекращать… Господи, что он вытворял с моей грудью! Как будто она у меня мёдом была намазана… или мороженым. Минут десять Разумовский ласкал только её, а я вертелась на столе, как уж на сковородке. Не удивлюсь, если подо мной уже лужа натекла… Оказывается, сексом пытать можно. Особенно это его «молчи» — пытка же самая настоящая…
— Леся… милая… сладкая…
Это он правда сказал или мне послышалось? Послышалось, наверное… Слуховые галлюцинации на фоне чрезмерно приятных ощущений.
— Хочешь? Леся… скажи, ты хочешь?
— Да-а-а, — простонала я, даже не подозревая, на что соглашаюсь.
И тогда он наконец оторвался от моей груди, окончательно сорвал с меня давно уже сползшие куда-то трусики, выпрямился, загремел ремнём. Я только и успела чуть приподнять голову, как Разумовский схватил меня за ноги — и просто насадил на себя.
От вскрика я всё же не удержалась.
В романах мужчины обычно чувствуют такие вещи, но мой босс ничего не почувствовал. Упал на меня и начал двигаться, как одержимый, одной рукой опираясь о стол, а другой сжимая грудь. Я обняла его за плечи, стараясь приноровиться к сжигающим меня изнутри движениям — и мне, кажется,
С каждым толчком Разумовский задевал какую-то точку внутри меня, и от неё по телу шла волна тепла. Ощущений добавляли и его руки — я ощущала их то сжимающими грудь, то ласкающими чувствительный бугорок прямо над тем местом, где он был во мне.
Движения ускорились, и я поняла — сейчас… Последние толчки, словно пронзающие насквозь, стон и вскрик — и Разумовский остановился, глядя на меня тёмными, будто бы мутными глазами.
Ну, вот и всё. Сейчас меня уволят.
Но он молчал. Довольно долго молчал, просто смотрел на меня. Сначала в лицо, потом его взгляд спустился вниз, опаляя жаром грудь и бёдра. Мне стало неловко, захотелось прикрыться, но я понимала, что это глупо, поэтому не стала. Наверное, смотрит сейчас и удивляется — как вообще умудрился поиметь такую страшилу… Неэстетичный вид, да. Не модельный. Кости не гремят, в общем.
Разумовский так долго молчал, что я решила ему подсказать:
— Я уволена?
Брови босса поползли вверх.
— Нет.
Тут уже удивилась я.
— Но…
— Ты можешь помолчать? — выдохнул он. — Я после такого мощного оргазма еле соображаю.
— Опять молчать? Во время секса молчи, после тоже молчи…
— Да! — зарычал он и толкнулся бедрами вперёд. Я тут же вспомнила, что Разумовский до сих пор не вышел из меня, и охнула. А он как-то зловеще улыбнулся, наклонился и сказал: — По-моему, я кое-что упустил.
И поцеловал меня. Наверное, пытался подобным образом заставить замолчать. И ему это удалось…
Невероятный поцелуй. Не поцелуй, а половой акт какой-то… Его губы терзали мои, язык ласкал и утешал их, и я чуть не улетела в космос.
Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. И Разумовский отстранился, вышел из меня и сделал шаг назад. Секунда молчания — а потом недоуменный вопрос:
— Олеся, что это?
Я приподнялась на локтях. Босс сжимал в руке снятый презерватив. В темноте — единственным источником света по-прежнему оставался монитор — я плохо видела, что там не так, но мне и не надо было видеть.
Всё понятно…
— Поранились, наверное.
— Олеся! — взревел он, швыряя презерватив в мусорку. Ой, зря… Уборщицы тоже люди. — Ты почему не сказала?!
Хороший вопрос.
— Вы сами велели мне молчать, — не смогла не съязвить напоследок. Всё равно ведь уволит…
Губы его дрогнули. А потом Разумовский шагнул вперёд и обхватил ладонями моё лицо. Пальцы зарылись в волосы, лаская их, и это было безумно приятно…
— Дурочка ты, — вздохнул он. — Прости… Прости меня… Я просто выпил лишнего, а потом увидел тебя… Давно ведь могла уйти сегодня, а сидела в приёмной, как будто я рабовладелец… Я просто проучить тебя хотел, чтобы ты не спешила выполнять всё, что я скажу. Ты сказала, что на всё готова, и я просто хотел, чтобы ты поняла — нельзя так отвечать, Леся! Я не собирался… Просто не смог остановиться.