Чудовища рая
Шрифт:
— Ничего, я всего лишь хотел убедиться.
Даниэль понуро вернулся в коттедж. Дождь так и не собрался.
Прождав часа полтора, он снова отправился к стойке регистрации.
— Мне очень жаль, Макс, но ваш брат еще не приехал, — сообщила ему хозяйка, прежде чем он успел раскрыть рот.
Даниэль вышел наружу и принялся бродить перед фасадом главного корпуса, поглядывая на дорогу, по которой несколькими днями ранее его и привез сюда фургон. Стемнело. Безрезультатно прождав до десяти часов, он вернулся к себе. Четверг или самое
Полуночный обход застал его за прослушиванием голландских джазистов. И когда четверг сменила пятница, на чистые и слегка жестковатые простыни забрался отнюдь не Макс, а Даниэль.
На следующий день он продержался до часу дня и только тогда, не выдержав, отправился в главный корпус клиники.
Хозяйка на этот раз дежурила другая — рыжеволосая девушка в очках в черной оправе, явно великоватых для ее личика, как будто она позаимствовала их у отца.
— Ваш брат? Он должен был вернуться?
Ему пришлось повторить про путешествие брата по Альпам и его заключительный визит в Химмельсталь перед возвращением домой.
— Впервые об этом слышу.
— Немного беспокоюсь, не пропустил ли его. Я ненадолго отлучался, вдруг мы разминулись.
— Я проверю по журналу.
Девушка извлекла толстенную зеленую тетрадь, в которую Даниэль записывал свои личные данные несколькими днями ранее.
— Хм. Даниэль Брант. Прибыл пятого июля в восемнадцать двадцать. Отбыл седьмого в пять пятьдесят. И больше не регистрировался. Так что извините. Он должен был приехать сегодня?
— Да, не позднее сегодняшнего дня.
Прежде чем хозяйка закрыла журнал, Даниэль успел разглядеть собственную подпись, а под ней, рядом с датой отбытия, другую, на вид его же. Вот только эту он не ставил. Это расписался Макс, в качестве подтверждения отъезда. И сделал это очень и очень похоже, не без удивления признал Даниэль.
Девушка застучала по клавиатуре компьютера, затем сочувственно покачала головой.
— У нас нет никаких уведомлений о посетителях к вам, ни на сегодня, ни на любой другой день. И пока никто сам по себе не объявлялся. Может, вы не так поняли? Он точно собирался вернуться?
— Да! Точнее некуда!
— Хм… Возможно, он… В общем, во время его отъезда как раз я и дежурила, и мне тогда показалось, что он немного нервничает. Он как будто торопился покинуть клинику. Вы, часом, не поссорились?
— Вовсе нет.
— Хм… — снова изрекла девушка и нахмурилась, что разом состарило ее на несколько лет. — Знаете, некоторым Химмельсталь не нравится. И им не терпится покинуть это место поскорее. У меня создалось впечатление, что ваш брат как раз из таких.
— Но он сказал, что вернется! В четверг, самое позднее — в пятницу! — возмутился Даниэль.
— Возможно, он просто не осмелился сказать по-другому. То есть не захотел вас расстраивать. Может, ему было стыдно, что он не задержался у вас подольше.
— Если он все-таки появится, вас не затруднит передать ему, что я у себя в коттедже?
— Обязательно.
Даниэль поплелся к себе. Он пробыл в коттедже минут двадцать, как вдруг раздался звонок мобильного телефона. Нежная мелодия, вполне уместная, например, для ролика о распускании цветка.
Так Макс оставил свой мобильник! Даниэль лихорадочно соображал, откуда же доносится звук. Похоже, откуда-то из-за входной двери.
Телефон обнаружился в одном из многочисленных карманов рыбацкой куртки Макса, повешенной на крючок. Едва лишь Даниэль достал мобильник, как тот умолк. Какое-то время он так и стоял с телефоном в руке, погрузившись в размышления.
Макс забрал с собой его телефон. По-видимому, для дорогостоящих международных звонков, оплачивать которые придется ему.
Даниэль набрал свой мобильный номер. У него появился ряд вопросов к брату, и он, несомненно, позвонил бы и раньше, знай о наличии телефона в своем жилище.
Ответа ожидаемо не последовало. После нескольких гудков записанный женский голос сообщил, что набранный номер не существует. Даниэль набрал номер заново, медленно и со всем тщанием, однако результат не изменился. Значит, Макс в стране, недоступной для здешнего оператора.
Даниэль поискал на дисплее название телефонной сети. Во время попыток дозвониться мобильник он толком и не разглядывал и теперь обнаружил, что на заставке экрана изображена заснеженная горная вершина на фоне голубого неба. В одном углу располагались часы и индикаторы уровня заряда и мощности сигнала. А там, где обычно указывается название сети, просто стояла надпись белыми буквами «Химмельсталь» — такими яркими, будто слово, как и снежная вершина под ними, отражало солнечный свет. Даниэль все еще удивленно разглядывал экран, когда тот медленно поблек и потемнел.
Вдруг телефон начал гудеть и вибрировать, словно огромное насекомое в руке, и от неожиданности он чуть его не выронил. Дисплей снова ожил, а надпись «Химмельсталь» запульсировала в такт вибрациям. Через секунду раздался и звонок.
Взмокшим пальцем Даниэль нажал на кнопку приема и поднес аппарат к уху.
— Да? — выдавил он. — Это ты? Где ты?
— Привет, Макс, — раздался женский голос. — Это из регистратуры.
— А! Он приехал?
— Нет. Но мне поступило сообщение от доктора Оберманн. Она хотела бы увидеться с вами в полпятого.
Гизела Оберманн. Лечащий психиатр Макса, припомнил Даниэль рассказ брата.
— Полпятого, — медленно повторил он. — Извините, у меня не получится.
Ответ, конечно же, звучал донельзя нелепо. Подумать только — психический больной с плотным графиком!
— В таком случае когда вам было бы удобно?
— Я предпочел бы вообще с ней не встречаться, — со всей вежливостью ответил Даниэль. — Не вижу смысла. Доктору Оберманн прекрасно известно мое состояние.
На другом конце линии воцарилось молчание.