Чудовища рая
Шрифт:
— Рассказывали, раз уж вы об этом упомянули, — пробормотал Даниэль. — Но я даже и не представлял…
— Вам просто не верилось, не так ли? Саманта как-никак очень привлекательная женщина. Оказавшись в тюрьме, она принялась бесстыдно заигрывать с мужским персоналом, едва ли не бросалась на них. По-видимому, кое-кто из них в результате не смог устоять перед искушением, поскольку, хоть ее и навещала единственно лишь мать, она ухитрилась забеременеть. Ее принудили к аборту, и она оказала такое яростное сопротивление, что в абортарий ее пришлось доставлять под действием успокаивающего. Через какое-то время, однако, она снова забеременела, и на этот раз ей удавалось скрывать свое состояние до тех пор, пока для аборта не вышли все сроки. Рожала она
— История и вправду печальная, — кивнул Даниэль.
В глубине души, однако, он испытывал облегчение. Естественно, он не забыл, что Саманта рассказала о Коринне и младенцах, — и теперь вот оказалось, что она поделилась собственной историей.
— Но неужто ей вправду диагностировали психопатию? — добавил Даниэль с зевком. Для подобного разговора он слишком устал.
— Естественно, нет, — фыркнул доктор Фишер. — Эта долина — свалка для всевозможного мусора, с которым снаружи больше никто не хочет возиться. В этом-то и заключается проблема нашей двоякой роли исследовательского центра и закрытого анклава. Как исследователи, мы, конечно же, предпочитали бы иметь дело лишь с четко определенными случаями. Но ради получения средств приходится принимать изрядное количество пациентов, которым здесь попросту не место. Мы не можем позволить себе привередничать, Даниэль.
Он натужно рассмеялся и как ни в чем не бывало продолжил:
— Откровенно говоря, Саманта — как, впрочем, и большинство моих коллег-женщин — находится здесь только по причине половых квот, а не по заслугам. В долине огромный излишек мужчин, и красавица с нимфоманскими наклонностями прекрасно служит разрешению сексуальной проблемы. Наверняка тут-то вы со мной согласны, — добавил Фишер и подмигнул.
— Как бы то ни было, — ответил Даниэль, отмахиваясь от воспоминаний о собственном опыте знакомства с нимфоманией Саманты, — я не понимаю, какой вам смысл держать меня в Химмельстале. Я определенно не оправдал ваших ожиданий. Вас интересовало, не являюсь ли я «скрытым» психопатом, и ответ вы получили: нет, не являюсь. Так что теперь-то вы можете и отпустить меня.
Доктор Фишер обеспокоенно потер лоб.
— Проблема в том, что я не могу этого сделать. Иначе всплывет правда, что я на протяжении двух месяцев умышленно удерживал в клинике невинного человека. Вы, конечно же, понимаете, что я не могу этого допустить. Тогда мне придется уйти с поста директора, и я лишусь всех своих субсидий на научные исследования. Мне только и остается, что держать вас здесь под именем Макса, пока это представляется возможным.
— Пока представляется возможным?
— Да, но, возможно, это совсем ненадолго. Рано или поздно ваш брат вернется.
Даниэль только набрал в легкие воздуха для ответа, однако Фишер его опередил:
— О, не добровольно, конечно же. Лично я нисколько не сомневаюсь, что на воле он совершит очередную глупость. Видите ли, его переполняла ненависть к той итальянской девушке. Да он места себе не находил, что ему удалось убить лишь ее жениха, а сама она уцелела. Только и жаждал, что прикончить ее. И выбраться из Химмельсталя ему не терпелось в основном именно по этой причине. А если его поймают, то непременно отправят сюда. И тогда случится конфуз. Потому что у нас здесь уже есть один Макс! Начнется расследование, и меня разоблачат. Так что у нас проблема, Даниэль.
— Совсем не обязательно, — возразил Даниэль. — Просто выпустите меня отсюда, прежде чем Макса вернут. Мне лишь нужно покинуть долину в тайне. И вы, несомненно, сможете помочь мне в этом. Остальные решат, будто со мной произошел несчастный случай или что меня убил другой резидент. Как это случилось с Маттиасом Блоком. Или с кем-нибудь другим, кто бесследно исчез в Химмельстале.
Карл Фишер просиял.
— Великолепная идея! Именно так я и скажу. Что вы бесследно исчезли. Как Маттиас Блок. Бедняга. Жертва безумного эксперимента доктора Пирса. Этот идиот назначил его сверчком Адриана Келлера. Отправил прямиком в логово льва укрощать зверя смехотворным малюсеньким гаджетом. А это отнюдь не то же самое, что разговаривать с собачками, как считаете? Вдобавок наш экспериментатор даже не догадывался, что Келлер — мой персональный лев. Я слишком поздно узнал, что доктор Пирс выбрал Келлера и тому уже вживили чип. Не то чтобы мне особо верилось в успешность этих попыток выработать условный рефлекс. Но если бы Маттиасу Блоку и вправду удалось усмирить Келлера, представления в его гостиной потеряли бы для моих исследований всякий смысл. Больше никаких тебе крайне захватывающих пыточных сцен. Мне только и оставалась бы, что зевать за зеркалом, пока объект моего изучения разгадывал бы кроссворды да поливал цветочки в горшках. Я даже подумывал сделать Келлеру операцию и избавиться от чипа, но на деле проще оказалось избавиться от Блока. Судя по всему, ему как-то удалось улизнуть с собственной казни в доме Келлера — только для того, чтобы встретить другую ее версию в одной из ловушек.
Даниэль уже едва ли понимал, о чем говорит врач. Сознание его затянуло густым туманом. Впрочем, подобно настоящему туману в долине, этот внутренний то и дело местами развеивался, и тогда отчетливые обрывки фраз и образов доносили до него смысл происходящего.
— Так вы разрешите мне покинуть долину? — спросил Даниэль.
— Увы, на такой риск я пойти не могу. Если вы выберетесь из долины, то сможете навлечь на меня кучу неприятностей. К тому же я с вами еще не закончил. Да я толком даже и не начинал. Но исчезнуть из долины вы вполне можете, это действительно замечательная идея. Пожалуй, вы можете исчезнуть прямо сегодня. На самом деле, — Фишер взглянул на часы, — вы уже исчезли.
— В смысле?
— Уже двадцать минут первого. Ну не удивительно ли, как быстро летит время за приятной беседой? Вечерний обход обнаружит ваше отсутствие и поднимет тревогу. Возможно, охранники уже приступили к вашим поискам. Завтра они будут продолжены. Хотя особо и не затянутся. Как вы сами и сказали, все просто решат, будто Макс мертв.
— Но… — вяло запротестовал Даниэль. Он попытался подыскать продолжение фразы, однако, прежде чем успел ухватиться за подходящие слова, их поглотил туман.
— Но, конечно же, вам нужно лечь спать, — пришел ему на помощь доктор Фишер.
Даниэль был уверен, что собирался сказать вовсе не это. Что-то другое, очень важное, вот только мысль безнадежно ускользнула от него.
— Вы ведь устали, верно? Давайте-ка я посмотрю на ваши зрачки.
Врач взял его за подбородок и заглянул в глаза.
— Совершенно верно, — объявил он. — Вы очень устали.
Даниэль хотел было возразить, но вдруг понял, что и вправду очень устал. Даже более того, таким уставшим он никогда в жизни себя не ощущал. Теперь он просто не знал, откуда ему взять столь необходимые силы, чтобы пройти обратно по коридорам, потом по парку и, наконец, подняться к своему коттеджу.
Доктор Фишер поднялся из кресла, прошел к занавеске, закрывающей стену в дальнем конце комнаты, и отдернул ее в сторону. За ней оказалась стальная дверь. Он открыл ее и произнес:
— Я покажу вам вашу комнату. Идемте со мной.
Даниэль медленно встал и осторожно побрел к врачу. На пороге он остановился.
От двери вдаль убегал еще один подземный тоннель, отличающийся, однако, от виденных им ранее. Этот был уже и ниже. Откуда-то доносились вопли, стук по металлу. Привалившийся к стене охранник бросил на них безразличный взгляд.