Чудовище должно умереть. Личная рана
Шрифт:
– Так вы слышали о пожаре? – спросил я с наигранным удивлением.
– Мне сообщил Кефи – начальник пожарной команды, – пояснил Кевин. – Потому-то я и заехал сюда по пути. Там все залито водой, а от здания остались одни стены.
– А Кефи обнаружил, отчего начался пожар? – заинтересовался я.
– Он пока ведет расследование. Конечно же ему придется проконсультироваться в страховой компании у эксперта по пожарам. Но я беспокоюсь о вас, ведь вы лишились всего
– Очень мило с вашей стороны, – натянуто поблагодарил я.
За разговором мы подошли к дому. Фларри в своей комнате с рыболовными принадлежностями привязывал искусственных мушек.
– Здорово, Кевин, – бросил он, не поднимая головы, – говорят, ты теперь сжигаешь свои дома. Хоть предупредил бы нас, что ли.
– Мне вовсе не нравятся твои шутки, – оскорбленно заявил Лисон-младший. – Неужели ты не понимаешь, что, если бы не случайность, Доминик мог бы…
– Поджариться до хрустящей корочки? – усмехнулся хозяин дома. – «Да, я понимаю, куда вы клоните», – как однажды ответила актриса архиепископу.
– Сейчас не время для грязных шуточек, Фларри. Я… – раздраженно начал Кевин.
– Ну и зачем ты сюда пожаловал? – буркнул старший брат.
– Конечно же осведомиться о здоровье Доминика. Он пережил суровое испытание!
– Верно, братишка, – хмыкнул бывший повстанец. – А что заставило тебя перемениться к нему?
– Я тебя не понимаю! – возмутился владелец магазина.
– Если ты такой заботливый, то почему объявил ему бойкот? – вкрадчивым тоном поинтересовался собеседник.
– Черт! Что за вранье! – заорал Кевин. – Меня даже в городе не было, когда…
– Смотри не проговорись, – прервал его брат. – Доминик прекрасно знает, почему ты так поступил.
Фларри отложил удилище и, загибая пальцы, стал перечислять каждый инцидент.
– Бриджит, Шейн, Хаггерти, Брайан в магазине – они все пляшут под твою дудку.
– Может быть, горожане имеют зуб на мистера Эйра. И на тебя заодно, братец, – невинно предположил муж Майры.
– Значит, по-твоему, недовольство людей было стихийным? – допытывался хозяин поместья.
– Как поджог, – ехидно вставил я, – коттеджа «Джойс».
– Не говорите чепухи! – взорвался разозленный Кевин. – Все в Шарлоттестауне знали о связи Гарриет и мистера Эйра, очевидно, кроме тебя. Они имеют право подозревать его в убийстве любовницы. Я не верю в подобную ерунду сам, но…
– Но не возражаешь, если другие в нее верят, – жестко закончил Фларри. – Ну давай! Что тебя действительно беспокоит,
Так оно и было. В акульем изгибе рта младшего из братьев сквозила неуверенность, совершенно не характерная для его обычно напористой манеры поведения. У меня возникло подозрение, что Кевин близок к истерике.
– Я хочу переговорить с тобой с глазу на глаз, Фларри, – заявил он.
– Нет, Доминик останется, – отрезал хозяин дома. – Один ум хорошо, а два лучше, особенно в беде.
Повисло молчание.
– Простите за все, что я вам наговорил, вы оба, – вздохнув, заговорил Кевин. – Просто у меня неприятности. Вы не поверите, старший офицер Конканнон собирается предъявить мне обвинение. И в чем? В убийстве! Он снова выпытывал у меня подробности поездки в Голуэй. Как будто я помню каждый дюйм дороги и могу дать отчет о каждой минуте той ночью! Ему очень тяжело отвечать, особенно когда голова забита совершенно другим.
– А чем? – поинтересовался Фларри, глядя ему в глаза.
– Делами! – нетерпеливо и, похоже, уклончиво ответил брат. – Даже Майра ополчилась против меня!
– Неужели? – улыбнулся Лисон-старший.
– Она думает, что я… Она ревнива… Ей пришла в голову сумасшедшая идея, что я был… ну, что я тоже симпатизировал Гарриет, – запинаясь, бормотал Кевин. – Майра высказала это на другой же день! Я теперь не знаю, что и думать!
– И конечно, ты не заглядывался на мою жену? – Насмешливая улыбка хозяина усадьбы стала еще шире.
– Не зли меня! – воскликнул мэр.
Единственный раскат грома заставил Кевина подскочить на стуле. Повторения не последовало, но с того момента беседу сопровождало отдаленное ворчание грозовых туч в восточных горах. Фларри снова принялся привязывать мушек – его пальцы были на удивление проворны. Не поднимая глаз, он сказал:
– С тобой еще кое-что не так, Кевин, мой мальчик. Возможно, в Шарлоттестауне ты и важная птица, но даже здесь ты не всемогущ. В какую заварушку ты ввязался?
Его тон был отечески ласков, почти трогателен. Но Кевин, хотя его широкий рот и скривился, упрямо хранил молчание.
– Ладно, – хладнокровно продолжил Фларри. – Я сам попробую догадаться. Ты вляпался в какую-нибудь иезуитскую политическую интригу, а теперь ты увяз в ней по самые уши и не осмеливаешься выйти из игры. Сообщники разорвут тебя в клочья, если ты только подумаешь о бегстве. Мы с тобой никогда не сходились во мнениях, Кевин. Но ты мой брат, и мне бы не хотелось, чтобы тебя посадили в Маунтджойскую тюрьму или придумали чего похуже!