Чудовище должно умереть. Личная рана
Шрифт:
В три часа прибыл Конканнон. На этот раз он был один, отчего я сразу вздохнул свободнее. Его манеры тоже стали менее официальными.
– Вы, должно быть, не слишком хорошо себя чувствуете после похорон и прочих неприятностей. Но долг есть долг, – начал он, освобождаясь от дождевика и усаживаясь на узкий подоконник. – Ну, доложу я вам, теперь с мистером Лисоном вас водой не разольешь!
– Я ему очень благодарен, – осторожно произнес я. – Он спас меня от голодной
– Неужели? – Проницательные глаза Конканнона впились в мое лицо сквозь сумеречные тени.
Я сообщил ему о бойкоте. Детектив казался более заинтересованным, чем удивленным, заставив меня во всех подробностях описать события, связанные с бойкотом.
– Спасибо за информацию. Вы, должно быть, очень огорчены. Народ здесь ужасно не любит приезжих, – заключил он миролюбиво. – Но теперь-то все в порядке?
– Я не верю в стихийность этой акции, – возразил я. – Для меня очевидно, что люди были проинструктированы.
– И чем же? – поинтересовался старший офицер.
– Кевином Лисоном. Кем же еще? – уверенно заявил я. – Разве полиция об этом не подозревает?
– Мистером Лисоном? Это тяжелое, но голословное обвинение, – скептически произнес полицейский. – У вас имеются доказательства? Вы уже обсуждали эту тему?
– Нет. Неприятности начались только вчера, когда он был в отъезде, – пояснил я. – Хотя я говорил с его женой. Она впустила меня буквально за пару минут до нападения толпы.
– Понятно. Она, конечно, ничего не знала о бойкоте? – уточнил детектив.
– Вероятно, – пожал я плечами. – Но если и догадывалась, то не присоединилась к нему. Она женщина порядочная.
– Да, порядочная, – согласился Конканнон. – А как насчет вас, мистер Эйр? Вы не хотите изменить показания?
– Показания? – беспомощно переспросил я.
– О вашем местопребывании в ночь убийства Гарриет Лисон.
– Значит, я до сих пор главный подозреваемый? – перешел я в наступление.
– Вы не ответили на мой вопрос, – спокойно заметил офицер.
– Нет. Зачем мне их менять? – Я злился на себя за трусость, вынудившую меня солгать полицейскому. Но я должен был теперь придерживаться сказанного. – Если бы я тайком выбрался из дома и убил Гарриет, то вряд ли стал бы с вами откровенничать об этом. Но я ее не убивал!
– Но вы все-таки выходили тайком. – Утверждение Конканнона прозвучало скорее вопросительно.
– Нет, – твердо ответил я.
– Тогда очень жаль, – вздохнул детектив. – Вы могли бы услышать или увидеть что-нибудь подсказавшее нам ключ к разгадке преступления.
Я сохранял молчание.
– Вы теперь очень дружны с
– Что вы имеете в виду? – раздраженно спросил я.
– Вы в долгу перед ним, – заявил Конканнон с неожиданной грубостью, – за то, что пользовались его женой.
– Это касается только нас двоих.
– Значит, вы признались ему в своей любовной связи, – сделал вывод полицейский.
Тут-то он меня и поймал!
– Да, признался, – неохотно подтвердил я.
– И Фларри воспринял эту новость нормально? – В голосе Конканнона прозвучало ехидство.
У меня возникло ощущение, что меня используют как пешку в шахматной партии.
– Он не обиделся, – коротко пояснил я. – Фларри – замечательный человек, я только недавно стал понимать это.
– И он не проявил никаких признаков ревности? – покачал головой детектив. – Он, должно быть, святой. Неужели он не пришел в ярость, узнав, что его жена забеременела от вас?
От слов Конканнона меня обдало жаром.
– Он об этом не подозревает, – уклончиво ответил я. – Я и сам не уверен, правду ли мне сказала Гарриет.
О чем я не должен проговориться Конканнону, так это о моем признание Фларри о нашей встрече с Гарри в ночь убийства. Следующее замечание старшего офицера меня удивило.
– Уверен, вы большой знаток человеческой натуры. Иначе вы не смогли бы написать ни одной книги.
– Надеюсь, так оно и есть, – осторожно заметил я.
– Однако вам еще многое предстоит узнать о примитивных людях, таких, как мы, дикие ирландцы, – продолжал разглагольствовать детектив. – Как вам известно, мы ужасно коварны. Наш народ веками скрывал свою ненависть к англичанам.
– Не вижу, какая связь… – начал я раздраженно.
– Ирландец может затаить даже самую сильную ярость до подходящего момента…
Голос Конканнона смолк. Через несколько минут он заявил:
– Я считаю, что Фларри все время держал вас на крючке. Получив последнее доказательство вашей связи, он покончил с женой. Это классическое убийство из ревности, – отчеканил полицейский.
– Нет, нет и нет! – вырвалось у меня. – Фларри… вы совершенно его не знаете.
– У него был мотив, – безжалостно возразил офицер. – У него была возможность. Отец Бреснихан только что беседовал с ним, подтвердив его худшие предположения. Он обнаруживает свою жену обнаженной у реки, поджидающей любовника. Разве любому мужчине на его месте кровь не ударит в голову?