Чудовище должно умереть. Личная рана
Шрифт:
– А о каких это идиотских расспросах Конканнона шла речь?
– Все началось с выяснения, где мы были в ночь, когда Гарри… в ночь ее смерти. Кевин рассвирепел.
– Конканнон был обязан осведомиться об этом у всех соседей. Полагаю, вы оба были дома, – сказал я беспечно.
Майра посмотрела на меня странно. Казалось, она тщится принять какое-то решение. Женщина сделала большой глоток виски, а потом у нее вырвалось:
– Он ужасно скрытный! Я хотела сказать, мой муж. Он просто ненавидит расспросы о своих поездках. Часто он даже мне не говорит,
– Неужели? – спросил я, чтобы поддержать разговор.
– В тот день у него допоздна продолжались деловые переговоры в Голуэе. Он поехал назад по прибрежной дороге, и милях в восьми отсюда в машине кончился бензин. Этой дорогой редко пользуются, а ночью все заправки закрыты, поэтому ему пришлось возвращаться домой пешком. Кевин добрался сюда около полуночи. Я очень волновалась.
Я подумал, что эта дорога неподалеку от Шарлоттестауна проходит мимо усадьбы Лисонов.
– Конканнона интересовали какие-то глупые подробности: «Где он оставил автомобиль? Как долго шел пешком? Встретил ли кого-нибудь по пути?» Иезуитские вопросы. Кевин с Шейном ранним утром отправились с канистрой бензина к оставленной машине. Она была припаркована на траве рядом с дорогой. Шейн потом подтвердил показания мужа.
– Тогда почему же Кевина это так разозлило? – удивился я.
– Его расстроили другие вопросы: «С кем именно вы встречались в Голуэе? Где? Зачем?» Конечно, он вынужден был отвечать. Конканнон пришел еще раз, вчера, и теперь уже принялся донимать меня. «В каком состоянии пребывал Кевин, вернувшись? Случалось ли раньше, чтобы у него заканчивался бензин?» Я ответила, что Кевин был усталым и раздраженным, придя домой, и сразу же лег в постель. Представляете, люди Конканнона обыскивали наш дом! – негодующе воскликнула Майра. – Я была вне себя. Мне трудно объяснить подобное безобразие детям.
Хозяйка в рассеянности налила себе еще порцию виски, потом извинилась и предложила мне тоже. Лицо у нее раскраснелось. Я понял, что она не привыкла к выпивке.
– Вы, наверное, беспокоились, когда Кевин добрался до дома так поздно? – вежливо осведомился я.
– Беспокоилась? Вообще-то я даже отправилась…
Майра закрыла себе рот ладонью простодушным жестом проговорившейся школьницы.
– Отправились искать его? – подтолкнул ее я.
– Я себя выдала, верно? – заявила она, вспыхнув. – Дома в мое отсутствие ничего не случилось, с детьми спала Катти. – Майра сделала еще один глоток виски. – Ужасно крепкое! – поморщилась она. – Надо же, я забыла разбавить его водой! Я веду себя просто возмутительно.
– И далеко ли вы забрались, Майра? – осторожно вернул я разговор в прежнее русло.
– Далеко? А, понятно! Я проехала на велосипеде милю или две по проселку. Я решила, что Кевин поедет там, а не по главной, – пояснила миссис Лисон. – Я была в ужасе, боялась, что он попал в аварию.
– И в какое время это было?
– В половине одиннадцатого? В одиннадцать? Я точно не помню. Кевин обещал, что будет дома к девяти, понимаете, – быстро проговорила она. – Потом мне пришло
– Вы рассказали об этом Конканнону? – уточнил я.
– Нет. Это не его дело, – резко ответила женщина.
– А Кевину вы признались? – спросил я заинтересованно.
– Конечно. Он ужасно разозлился.
– Интересно, с чего бы? – с легкой иронией заметил я.
– Он так бушевал, будто я… будто я шпионила за ним в ту ночь, – сбивчиво произнесла мать семейства.
Слово «шпионила» навело меня на мысль, что повествование Майры не совсем искренно. Попивая виски, пока она встречала детей, только что вернувшихся с пикника, я лишь еще больше уверился в правильности своей догадки. Некоторые фрагменты ее речи звучали наигранно, словно женщина повторяла рассказ, выученный наизусть.
Тут меня осенило. Кевин вернулся домой около полуночи, Майра чуть опередила его! Следовательно, будучи на велосипеде, жена должна была подобрать его на дороге. Она вышла из дома в половине одиннадцатого или в одиннадцать. В таком случае за десять минут она добралась до усадьбы Лисонов. («Я проехала милю или две по проселку».) И что она там делала добрых полчаса?
Когда Майра вернулась в комнату, я выпалил:
– Возможно, именно так вы и поступили.
– Поступила как? Я вас не понимаю, – ошеломленно ответила хозяйка.
– На самом деле шпионили за Кевином, – пояснил я.
Майра наградила меня убийственным взглядом зеленых глаз. С пылающим румянцем на высоких скулах она выглядела настоящей красавицей. Губы ее дрожали. Не дав ей возможности возразить, я продолжал:
– Дорогая Майра, ваши страсти меня не шокируют. Как долго вы провели в поместье Лисонов той ночью?
В какую-то секунду мне показалось, что она меня ударит.
– Да как вы смеете?! – возмутилась женщина. – Вы сошли с ума! Ноги моей никогда не бы…
Я прервал ее гневную речь, указав на расхождение во времени:
– Понимаете, Майра, либо вы должны были перехватить Кевина на дороге, либо проехать неподалеку от жилища Лисонов и вернуться домой по той узкой тропе.
Майра упрямо возражала, но я не мог оставить ее в покое: если она угодила в западню, то мое положение с самого начала было гораздо хуже.
– Это останется между нами, Майра, – со всей возможной мягкостью увещевал я ее. – Пожалуйста, будьте честны со мной.
Постепенно правда выплыла наружу. За несколько недель до случившегося Майра заметила в поведении мужа странную нервозность и скрытность, не обычные для него.
– Он однажды проговорился, что за ним кто-то следит.
В день отъезда Кевина в Голуэй Майра ощущала нарастающее беспокойство и какую-то фальшь в его словах, какую-то виноватую браваду, всегда вызывающую у нее подозрения по поводу Гарриет. Она почувствовала неладное в момент разговора с мужем о поездке в Голуэй и преувеличенно нежного прощания.