Чудовище маякаи другие хонкаку
Шрифт:
– Не за что. Видите ли, я каждый день наблюдаю уменьшенный вариант этого призрачного феномена. – Он указал подбородком на официанток. – Эти девушки могут и днем, и вечером носить одно и то же кимоно, но в разное время выглядят разными людьми. Вы могли бы и их назвать своего рода призраками Гиндзы…
Просвет холодной ночи
Снова пришла зима. И выпавший снег опять напомнил мне о трагедии, случившейся с Санширо Асами. В те дни я работал учителем японского языка в школе для девочек в одной далекой северной префектуре – назовем ее N. Санширо
Родители Санширо жили в Токио. Его семья сделала состояние на торговле, но, будучи вторым сыном, Санширо не являлся наследником. Впрочем, торговля его тоже не интересовала, поэтому он был доволен своей жизнью. Окончив университет, Санширо стал учителем и отправился по стране в поисках работы. Еще у него была мечта стать писателем, однако его литературные упражнения не имели успеха, и к тому времени, когда мы встретились с ним в N и познакомились, ему было уже за тридцать; у него был восьмилетний сын, о котором он очень заботился. Временами Санширо бывал немного вспыльчив, но в целом это был искренний и доброжелательный человек. Мы с ним быстро подружились. И с другими людьми он неплохо ладил. Возможно, потому у него и не сложилась карьера писателя, который должен быть в достаточной мере замкнут и нелюдим.
Отнюдь не богатство его семьи было причиной того, что люди тянулись к Санширо. Его любили за покладистый характер, за теплые отношения с коллегами-учителями. Санширо обожал свою прекрасную жену и единственного ребенка. Те отвечали ему взаимностью. Были люди, которые даже немного завидовали Санширо и его счастью.
У каждого учителя, работавшего в школе для девочек, имелось какое-нибудь прозвище, но, должен признать, я никогда не слышал, чтобы Санширо называли как-то по-другому, а не по имени. Это уже само по себе было загадкой.
Но, оглядываясь назад, могу сказать, что каким бы замечательным человеком не был Санширо, то, что с ним произошло, отчасти случилось именно из-за его прекрасных человеческих качеств.
Во время тех ужасных событий я жил на окраине города, неподалеку от дома Асами, и, вероятно, поэтому стал одним из первых свидетелей трагедии. Я не знал, что делать, потому что самого Санширо в тот момент рядом не было. По заданию Министерства образования он – в качестве временного учителя на последний месяц семестра – отправился в одну вновь открытую сельскую школу далеко в горах. Школьные каникулы начинались 25 декабря, так что той ночью Санширо как раз должен был возвращаться домой.
Все случилось накануне вечером, 24 декабря. Двоюродный брат Хироко, жены Санширо, гостил у них с начала месяца. Его звали Оикава, и он был студентом университета. Я мало что о нем знал, кроме того, что он был неплохим парнем, состоял в лыжном клубе своего университета и имел обыкновение каждую зиму приезжать к своей кузине в гости. (В декабре здесь обильные снегопады; можно съезжать на лыжах прямо с крыш домов.)
Оикава жил в доме Санширо и в отсутствие главы семейства должен был присматривать за безопасностью Хироко и их сына Харуо, который только этой весной поступил в начальную школу. Однако, несмотря на то, что Оикава был рядом, произошло ужасное и необъяснимое событие.
Утром 24 декабря на небе начали сгущаться тучи, и к вечеру пошел снег.
Сначала
Я закончил ужинать около восьми. Каникулы в школе уже начались, и я собирался съездить куда-нибудь на юг. Внезапно в дверь постучали. Это была Мики, ученица, посещавшая факультатив, который вел Санширо. Она принесла дурные вести из его дома.
В такую стужу мне не хотелось выходить на улицу. Тем не менее я схватил свои лыжи и поспешил за Мики к дому Асами. Когда мы пересекали двор, я услышал рождественский перезвон колоколов городской церкви. Следовательно, было где-то около девяти часов.
Старшеклассница Мики была высокой и жизнерадостной девушкой – из тех, которые рано созревают. Она уже освоила секреты макияжа, длина ее юбки постоянно менялась, а все поля своих учебников она исписывала именами поэтов-лириков. Мики часто бывала у Санширо дома. «Господин Асами помогает мне по литературе», – говорила она. Однако она приходила в дом учителя и во время его отсутствия. Так что, возможно, не только Санширо, но и Оикава «помогал ей по литературе». Во всяком случае, в тот вечер Мики по обыкновению отправилась в дом Санширо. Двери в доме учителя почему-то были не заперты, а окна не закрыты. Решив, что это выглядит как-то странно, Мики открыла входную дверь и прошла в заднюю часть дома – она всегда так делала, когда приходила к Санширо. После этого Мики поспешила ко мне, так как я жил поблизости.
От моего дома до дома Асами было меньше десяти минут езды на лыжах. Семья Санширо жила в стильном бревенчатом особнячке. Их дом был крайним справа в квартале из трех строений. Обитатели крайнего слева дома, казалось, уже спали: занавески на окнах были опущены. Окна среднего дома были темными, и табличка у входа извещала о том, что этот дом сдается в аренду. Когда мы остановились перед входной дверью Санширо, Мики била дрожь. Весь вид девушки говорил о том, что ей очень не хочется заходить внутрь. Поэтому я сказал, чтобы она шла в дом Табэя, школьного учителя физики, который тоже жил неподалеку. Сам же я, собравшись с духом, вошел в дом Санширо.
Комната Харуо находилась рядом с входной дверью. На стене в комнате висели два детских рисунка: на одном был изображен «генерал», на другом – «солдат с тюльпанами». В центре комнаты в горшке стояла ель, украшенная золотистой мишурой, цветными лентами серпантина и «снегом» из белой ваты. Это была рождественская елка, которую Санширо купил для сына незадолго до своего отъезда
Первое, что я заметил, когда вошел в комнату, была пустая детская кровать, стоявшая в углу возле маленького столика. Одеяло было отброшено в сторону; ребенка, который должен был сейчас лежать в постели, не было. Висевшие на елке звезды из серебряной фольги, попав в поток холодного воздуха из открытой двери, покачивались, бросая на стены сверкающие блики.