Чудовище в камышах
Шрифт:
– Чего смотришь? – спросила Ксюша, протягивая мальчику уже отрезанный кусок. – Кушай. Это вкусно. Или ты хочешь меня обидеть? Я ведь от всей души. Тесто сама ставила, ягоды собирала. Весь день у плиты. Угощайся!
Пришлось взять пирог. Он оказался действительно вкусный. Просто таял во рту.
– Вкусно! – похвалил Лешка.
– Правда? – обрадовалась девочка. – Еще будешь?
– Нет, спасибо.
– Ну, еще один кусочек!
– Я уже сыт.
– Не стесняйся! – Ксюша чуть ли не силой стала совать Лешке в рот следующий кусок.
– Завтра? Еще испечешь? – Лешка сразу же перестал работать челюстями. Мысль о том, что какая-то посторонняя девочка, пусть и симпатичная, и которая в прошлые годы ему действительно нравилась, но не Наташа Воронцова, будет каждый день готовить для него пироги и кормить его ими, как-то не очень понравилась Васильеву. – Постой, постой! А зачем завтра? Я же приехал! Ты меня встретила пирогом, по доброй американской соседской традиции. Но зачем же завтра опять? Не надо!
– Ладно, не буду, – тут же с радостью согласилась Ксюша, у которой не было никакого желания возиться завтра с тестом и начинкой, или, хуже того, просить об этом маму. – Все будет, как ты пожелаешь. Твое слово – закон!
И она ласково похлопала Лешку по щеке и, щелкнув зубками, сделала громкое: «Ам!».
Лешка вздрогнул и чуть не подавился остатками своего пирога. С трудом проглотил, и сказал:
– Не понял!
– Чего ты не понял, пупсик? – спросила Ксюша и полотенцем вытерла Лешке рот от крошек и клубники.
– Я не понял, что значит это: «Все будет, как ты пожелаешь. Твое слово – закон!» Что ты имеешь в виду?
Ксюша кокетливо захлопала глазками:
– Что я имею в виду?
– Да.
– Леша, ты меня удивляешь! Ты сам должен это понимать. Не маленький уже.
– Что я должен понимать? – Васильев начал чувствовать, как им овладевает ярость. – Что?
– Девушка приходит домой к парню, одна, – покачав плечиками, многозначительно улыбнулась Ксюша. – Теперь ты понимаешь, о чем я говорю?
– Но я же тебя не звал, – возмутился Лешка.
– А кто об этом знает? Кто? Все видели, как я к тебе шла. С пирогом! Вся деревня. И вот уже час, как мы с тобой наедине. Только ты и я. И больше никого. Наверно это что-то значит?
– Да ничего это не значит! – закричал Васильев. – Подумаешь, пирог вместе поели. Что тут такого?
– А кто в это поверит? – вдруг плаксивым голосом спросила Ксюша, и ее глаза наполнились слезами. – Кто? Все теперь будут думать, что мы с тобой влюбленная пара.
– Влюбленная пара! – закричал Лешка, и его с кровати как ветром сдуло. Он встал подальше и смотрел на Ксюшу и не верил своим ушам.
– Да. Ты парень, а я твоя девушка. Поэтому я и говорю, что все будет теперь, как ты скажешь.
– А если я скажу, что ничего не будет? – голос у Лешки зазвучал угрожающе.
– Ты этого не скажешь! – воскликнула Ксюша и заломила перед
– Чего я сделал? А ну быстрее катись отсюда со своим пирогом.
– Ко мне теперь никто не подойдет, потому что будут думать, что я твоя! – во весь голос зарыдала девушка. – Кому я теперь нужна? Как тебе не стыдно? Так ломать чужую судьбу! Я тебе доверилась! А ты? Ты…
– Сумасшедший дом! – схватился за волосы Васильев. Он не знал, что делать.
Обливаясь слезами, Ксюша тянула к нему руки. Но Лешка подбежал, схватил поднос с остатками пирога и сунул его девочке. Поднял ее с кровати и легкими тычками стал выпроваживать к двери.
– Хватит тут театр устраивать!
– Это не театр. Я искренне говорю! Это моя душа просит о любви.
– Поздно уже. Ночь скоро. Тебя родители потеряли.
– Так я тебе совсем не нравлюсь? Скажи!
– Не знаю…
Лешка очень хотел сказать, что не нравится, но не смог. Девчонка она была все же очень симпатичная, были в прошлом даже моменты, когда он думал о ней. Но это были минуты отчаяния и малодушия, когда он вдруг решал, что с Наташей Воронцовой ему уже никогда не быть. И все же сказать твердое «Нет!» он не смог. Ксюша почувствовала, что он колеблется.
– Я знаю, что тебе нравлюсь. Ты просто признаться в этом боишься. Это потому что ты очень скромный. Поэтому я сама и пришла. Не бойся своих чувств, Лешенька! Любимый! Открой мне дверь в свое сердце!
Она попыталась обнять Лешку, но тот с силой повернул ее от себя на сто восемьдесят градусов и продолжал толкать к двери.
– Родители тебя ждут, – бормотал он, – ругаться будут.
– А может, ты уже с Варькой связался? – внезапно осенило Ксюшу. Она резко повернулась, и глаза ее, моментально высохнув от слез, наполнились гневом. – Она ведь отсюда шла. Это что же получается? Она у тебя была?
– Была, – брякнул Лешка и тут же пожалел, что эта фраза сорвалась с его губ. – Вернее, не была.
– И ты был с ней? – задохнулась Ксюша.
– Да был. Что тут такого?
– И вы… вы?
– Да ничего.
– Что тут было? Немедленно признавайся, что тут у вас было?
– Да ничего не было! – заорал Васильев. – Дуры вы обе, вот кто! Набитые!
– Набитые? – переспросила девушка.
– Да, набитые! Если вам парень нужен, ищите его себе в другом месте. Только не здесь! Понятно вам?
Ксюша от такого напора растерялась, и Лешка, воспользовавшись этим, вытолкал ее за дверь.
– Иди домой!
– Я все равно не отступлюсь от тебя! – закричала уже со двора Ксюша. – Я буду бороться за тебя! Я завтра же… я завтра опять приду. Утром. Я тебя этой рыжей ведьме не отдам. Ей и Петьки хватит. Она тебя недостойна. Ты мой, Леша! Только мой! А я твоя!
Лешка схватил с кровати подушку и закрыл ею себе уши, чтобы не слышать Ксюшиных воплей. Она еще некоторое время покричала что-то, затем неожиданно успокоилась, замолчала и ушла.